В 1934–1936 годах деканом истфака МГУ был Г. С. Фридлянд.

Григорий Самойлович Фридлянд родился в 1896 году. С 1922 года он преподавал в Институте Красной профессуры, затем возглавлял кафедру истории Запада в Коммунистическом университете им. Я. М. Свердлова. Он занимался историей революционных движений. В 1934 году вышли его монографии «Жан-Поль Марат и гражданская война XVIII века» и «Дантон». В этом же году он был назначен деканом вновь созданного исторического факультета МГУ.

На посту декана исторического факультета Фридлянда сменил воcпитанник Комакадемии Павел Осипович Горин. Он был арестован в августе 1937 года и расстрелян весной 1938 года, так и не приступив к исполнению служебных обязанностей.

За связи с Н. Бухариным в августе 1938 года был арестован и коллега Фридлянда по Институту Красной профессуры и Коммунистическому университету им. Свердлова Николай Михайлович Лукин. После смерти М. Н. Покровского он возглавил Институт истории Коммунистической академии, а когда в 1934 году был восстановлен Исторический факультет МГУ, стал заведующим кафедрой истории Нового времени. Примерно в это же время он получил должность заведующего секцией Новой истории в Институте истории АН СССР.

Допросы историка сотрудниками НКВД длились до января 1939 года. 26 мая состоялось судебное заседание Военной коллегии Верховного суда СССР в присутствии Лукина, в тот же день он был приговорен к лишению свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на 10 лет. 19 июля 1940 года он умер в заключении.

Так охарактеризовала Лукина его коллега по Комакадемии и АН М. В. Нечкина в 1957 году, её характеристика, среди прочих, помогла посмертной реабилитации историка:

Хотя по внешнему виду Н. М. Лукин и был несколько угрюм и очень сдержан, он тем не менее был прост в обращении и вполне доступен для сотрудников.
Он был одним из выдающихся ученых-марксистов. Он был подлинным историком-исследователем — всегда основательно изучающим документальный материал и основывающим свои выводы на фактах. Этой внимательностью к документам и фактам он в то время поистине выдавался среди историков. Таких в то время (господствовали абстракции школы М. Н. Покровского) было мало. Он думал и работал медленно, требуя длительного периода сосредоточенности для научной работы. Я помню, как он объяснял группе сотрудников, что может сесть за научную работу только тогда, когда весь день может посвятить ей, — «а если в 1 час дня заседание, то весь день для работы потерян», — сказал он.
Несмотря на эту требовательность к условиям работы, он успел создать ряд научно-исследовательских трудов бесспорного значения — назову его работу о Максимилиане Робеспьере, большой курс «Новейшая история Западной Европы», Очерки по истории Германии и особенно работу о Парижской коммуне (1922). Я помню, как однажды ему пришлось изменить свою точку зрения на одно из отдаленных исторических событий, — в отличие от многих историков, выступавших с голыми декларациями, Н. М. Лукин выступил с серьезным документальным обоснованием своего нового взгляда, что произвело тогда большое впечатление.

Нечкина М. О Лукине Николае Михайловиче. Цит. по: Дунаевский В. А.«Дело» академика Н. М. Лукина

В 1940-х годах на кафедре медиевистики МГУ работали крупнейшие специалисты в области социально-политической истории средних веков: Сергей Данилович Сказкин, Александр Иосифович Неусыхин, Владимир Михайлович Лавровский, Валентина Веньяминова Стоклицкая-Терешкович, Николай Павлович Грацианский, Евгений Алексеевич Косьминский. Ничем, кроме социально-политической истории, по признанию Арона Яковлевича Гуревича, учёного следующего поколения, медиевисты в те годы не занимались. Косьминский и его ученик Михаил Абрамович Барг изучали аграрную историю средневековой Англии, Неусыхин — раннюю социальную историю феодального общества, а Валентина Вениаминовна Стоклицкая-Терешкович — средневековый город, который в её интерпретации был сосредоточением, в первую очередь, социально-экономических процессов:

Вера Вениаминовна была очень серьезным исследователем, хотя, конечно, отпечаток времени на её работах лежал. Средневековый город в ее трактовке-это, прежде всего, социально-экономическая структура, в которой трудились и в которой развертывалась борьба. Все остальное оттеснялось на задний план, до культуры дело не доходило.

Гуревич А. Я. История историка

Среди прочего, на кафедре медиевистики восстановленного истфака МГУ преподавал Роберт Юрьевич Виппер, учёный, начавший свою карьеру ещё до революции. В начале 1920х годов Виппер подвергался нападкам со стороны В. И. Ленина как сторонник теоретико-познавательного критицизма. В 1922 году в журнале «Под знаменем марксизма» была напечатана статья первого председателя Совнаркома «О значении воинствующего материализма», где была, в том числе, и критика деятельности Виппера. В 1924 году учёный получил должность в Латвийском университете в Риге и переехал в Латвию. В 1941 году, когда Латвия вошла в состав СССР, он стал профессором МИФЛИ и МГУ.

Некоторые работники кафедры — в частности, А. И. Неусыхин — пострадали в период борьбы с космополитизмом. Ученик Неусыхина, Гуревич, вспоминает про проработку, которую медиевисту устроил другой его любимый ученик, В. В. Дорошенко:

Василий Васильевич Дорошенко, только что защитивший кандидатскую диссертацию по социальной истории Саксонии IX–XIII веков, не пользовался такой разнузданной терминологией, как предыдущий выступавший или те, кто плясал над телом избиваемого Звавича. Но он всеми словами сказал, что А. И. Неусыхин, конечно, крупнейший специалист, но взгляды его далеки от марксизма, и поэтому учеба у Неусыхина для него, Дорошенко, была сопряжена с большими сложностями, поскольку приходилось внутренне корректировать то, что ему внушал учитель.
Выступление Дорошенко повергло нас в ступор. В конце заседания было предоставлено последнее слово обвиняемому. А.И., в высшей степени взволнованный всей этой обстановкой, выступил очень кратко, но со всей определенностью подчеркнул, что в отличие от В. В. Дорошенко, недовольного своим научным руководителем, он вполне удовлетворен очень хорошей работой своего ученика и полагает, что как научный руководитель внес свою лепту в то, чтобы его диссертация была на соответствующем уровне. Поэтому его удивляет и огорчает критика, которую высказал Дорошенко. […]
Как стало мне известно гораздо позднее, Неусыхин, потрясенный происшедшим, всю ночь бродил по улицам, не решаясь вернуться домой, где, как он думал, его ждали люди «из органов». Его страхи, слава Богу, не оправдались, но они суть отражение той неимоверно тяжелой психологической атмосферы, в которой все мы тогда находились.

Гуревич А. Я. История историка