Адрес: г. Москва, ул. Тверская (с 1932 по 1990 год — ул. Горького), д. 12 (ранее — д. 38)
Центральное агентство ВЦИК по снабжению и распространению произведений печати было одним из крупнейших
По этому адресу также находился магазин готовых «фирменных» изделий Сокольнического исправтруддома.
Доходный дом Бахрушиных. Фото:
Центропечать (Центральное агентство ВЦИК по снабжению и распространению произведений печати) была учреждена декретом от 23 ноября 1918 года. Согласно подписанному Президиумом ВЦИК документу, ей предстояло стать единым государственным органом, отвечающим за экспедирование всех выходящих в России изданий. В задачи агентства входило снабжение печатной продукцией Красной Армии,
Располагалась Центропечать на Тверской, в бывшем доходном доме, построенном в 1900–1901 годах архитектором Карлом Гиппиусом для Товарищества «А. Бахрушина сыновья». Пятиэтажный дом с лорелеями до революции облюбовало фотоателье «Отто Ренар», здесь же было и главное представительство французской фирмы «Братья Пате», занимавшейся производством собственных кинофильмов. В
«Центропечать» занимает на Тверской ряд домов. Куда ни оглянись, всюду встретишь бело-красную вывеску, гласящую о каком-нибудь отделе, подотделе, складе или парикмахерской «Центропечати». Центр размещен в двух домах. Тут управление и несколько главных складов.
Поршнев Г. И. Книжная Москва в 1921 году
Аппарат Центропечати в Москве был довольно обширным — 22 отдела с общим штатом в 3 000 человек. В обязанности агентства входило обеспечение своих работников продовольственным, топливным и вещевым снабжением. Среди многочисленных подразделений наиболее важными были: отдел учета и распределения, «команда агентов», отдел «Советская пластинка», а также железнодорожный,
Руководил Центропечатью Борис Федорович Малкин, член ВЦИК и человек «широких неортодоксальных взглядов, но, видимо, неспособный наладить железную дисциплину во вверенном ему огромном учреждении».
В ноябре 1921 года Центропечать была реорганизована в «Товарищество на паях контрагентства печати». В 1930 году его функции перешли к всесоюзному агентству по распространению печати «Союзпечать».
После революции в Москве действовали всего две граммофонные фабрики — «Пишущий Амур» английского акционерного общества «Граммофон» и французская «Братья Пате»; на станции Апрелевка находилась и третья — граммофонная фабрика Русского акционерного общества граммофонов. «Братья Пате» попали в ведение Наркомпрода, а две другие фабрики были вынуждены остановить свою работу в 1918 году.
В связи с началом бумажного кризиса в 1919 году, Центропечати было предложено использовать граммофонные записи для организации большевистской пропаганды. Работы по восстановлению Апрелевской фабрики затянулись, и Центропечать начала борьбу с Наркомпродом за единственную действующую фабрику «Братья Пате». Как вспоминал
В начале 1919 года вновь созданный отдел Центропечати «Советская пластинка» приступил к записи речей
Малкин вспоминает, что по дороге в агентство «дорогой Владимир Ильич все время шутил и говорил, что мы «своим Наркоматом — Центропечатью охватили
Ленин среди сотрудников Центропечати. Июль 1919 г.
Однако выпуск граммофонных пластинок не занимал заметного места в работе Центропечати. В середине 1919 года фабрика «Братья Пате» прекратила производство и полностью перешла на сборку граммофонных аппаратов. После реорганизации Центропечати в «Товарищество на паях контрагентства печати» в конце 1921 года отдел «Советская пластинка» был ликвидирован. С 1922 года производством пластинок занимался Госпросснаб.
В январе 1920 года на внешние работы в Центропечать, в отдел агентуры, был командирован заключенный Покровского лагеря Зильберборд Зельман Беркович. По удостоверению, выданному на экспедиционном пункте Александровского вокзала 12 ноября 1920 года, он должен был обеспечиваться на принудительных работах всеми видами довольствия, а именно: табачным, мыльным, чаевым и сахарным (ГАРФ. Ф.
Алексей Яковлевич Монисов до революции был крупным петербургским промышленником, концессионером и домовладельцем. Он был лично знаком с
При Центропечати был агентурный отдел. При нем было человек 300 агентов, которые развозили по всему РСФСР литературу и газеты. Каждому агенту полагался отдельный вагон, в большей части теплушка. Услугами этих агентов Центропечать пользовалась потому, что почтовое ведомство, по ее мнению, не могло так аккуратно развозить и сдавать литературу и газеты, как это делали агенты Центропечати. Агенты эти имели право иметь в дороге с собой подручных помощников, объясняя это необходимостью иметь помощников при сдаче посылок на железнодорожных станциях, особенно там, где стоянки были небольшими. Каждый агент при выезде имел удостоверение, в которое он мог вписать фамилию кого угодно, и привозить по всей советской республике в своем собственном вагоне. Таких удостоверений у каждого было несколько. <…> агенту Центропечати для переездов желательного лица не требовалось заранее объявлять фамилию едущего и не надо доставать место в вагоне и брать железнодорожные билеты и разрешение ВЦИК. Здесь в распоряжении был их собственный вагон, который по указанию агента должен был отцепляться на каждой станции и задерживаться на ней сколько угодно, а затем прицепляться к любому поезду. Были у них охранительные грамоты, освобождающие их от разных досмотров в пути. Когда мы приступили к ревизии Центропечати, мы первым делом оцепили часов в 12 три комнаты, где собирались агенты, часть коих приехала и дает отчет, а часть уезжает и ожидает получения литературы и газет. Маршруты поездок каждому заранее были известны. Обыск дал неожиданные результаты. Были обнаружены товарищи, которые не числились вовсе в Центропечати, а те, кого они заменяли, уже несколько месяцев в Москве не проживали. Найдены были ценности явно спекулятивного характера, пропуска на проезд лиц, совершенно не известных Центропечати и не числившихся, как потом оказалось, на жительстве в Москве. При обысках обнаружены были круглые печати Центропечати и бумажки, потребовавшие вмешательства Политического отдела ЧК. Задержанные агенты на допросе вели себя крайне вызывающе. Начальник Агентурного отдела, партиец, был арестован. Как потом выяснилось, никакой корысти он не имел, а просто плохо разбирался в своем отделе и взял на себя дело не по плечу. Обнаружено было, что несколько десятков человек, на службе в Центропечати не состоявших, получали жалованье в Центропечати. При них оказались поддельные удостоверения... Порядки же были таковы, что никто в Центопечати и не поинтересовался проверить, служит ли данное лицо. Одним словом, там был в полном смысле хаос. Между тем, политический отдел особенно волновался. Ведь при таких порядках Центропечати могли перевозить и отвозить шпионов, белогвардейцев и прочий вражеский нам элемент. Одним словом, в агентурном отделе работы политическому отделу работы было немало, и так как я к политической части ЧК никакого касательства не имел, то не знаю, чем там все это кончилось.
В комнатах агентуры оказались два железных несгораемых шкафа, в которых, как установило следствие, хранились ценности, принадлежавшие двум ответственным работникам Центропечати, членам какой-то коллегии, не имевшим никакого отношения к агентурному отделу. Они были также арестованы, хотя в кассах ничего не было найдено. Опоздали: о существовании этих железных касс мы узнали только несколько часов спустя после начала облавы в агентурном отделе. Была назначена особая комиссия... Я давал там объяснения, затем там кое-что переконструировали, влили новых товарищей, а затем и совсем не стало Центропечати.
Андреева О. В. Центропечать в воспоминаниях чрезвычайного ревизора рабоче-крестьянской инспекции