Адрес: Московская обл., Видное-2, Петровский пр-д, д. 21
Сухановская особорежимная тюрьма («спецобъект № 110», «Сухановка», «Дача пыток») — политическая секретная тюрьма, которая располагалась на территории бывшего мужского монастыря Свято-Екатерининская пустынь.
Сухановская особорежимная тюрьма. Фото: архив общества «Мемориал»
После революции на территории монастыря нашли прибежище монахини Красностокского женского монастыря, и в годы Гражданской войны здесь было отлажено монастырское хозяйство, в силу чего по решению властей община была переименована в «Женскую сельскохозяйственную артель». Превращение в трудовые кооперативы (коммуны или артели) было один из самых распространенных способов сохранения православных монастырских общин: только объявляя себя трудовыми коммунами и артелями, монахи и монахини могли остановить разграбление монастыря и неконтролируемые реквизиции ценностей.
Точных данных о том, что происходило на территории монастыря в первой половине 19
В конце
1920-х годов на территории монастыря появились новые «насельники». Территория монастыря была перегорожена, и некоторые строения пустыни переоборудованы под тюрьму. Здесь расположилась «колония для трудновоспитуемых несовершеннолетних правонарушителей». При колонии организовали сельскохозяйственное училище, в просторечии именуемое ГУМЗой. Местные расшифровывали эту аббревиатуру как Государственное училище малолетних заключенных, хотя на самом деле она означала другое: Главное управление мест заключения. Учащимся сшили специальную форму, водили на далекие лыжные прогулки, за отличное поведение и успехи в учебе поощряли увольнительными. Полуголодные, преданные своему делу учителя отдавали всю душу, чтобы вытащить ребят, чаще всего бывших беспризорников, из беды, в которую они попали. К сожалению, все оказалось бесполезным. Форму ребята пропили, на железной дороге участились грабежи. Воришек снова переловили и запрятали за решетку. Вскоре кпреступникам-малолеткам подселили взрослых уголовников. Новые обитатели, обосновавшись в стенах монастыря, вскоре почувствовали себя единоличными хозяевами. В октябре 1930 года они обратились с ходатайством в Московский исполком о закрытии Екатерининского собора и предоставлении им всей территории бывшего монастыря. Соседство действующего храма они считали противоречившим советской морали. Власти, разумеется, просьбу удовлетворили.Головкова Л. Сухановская тюрьма. Спецобъект 110. М.: Возвращение, 2009
Детская колония действительно была, но в двух километрах от монастыря — в усадьбе Суханово. Первоначально это была
По генеральному плану реконструкции Москвы и Московской области, утвержденному в 1935 году СНК СССР, земли усадьбы Суханово были переданы в аренду Союзу архитекторов СССР вместе с территориями Екатерининского монастыря. Усадьба стала одним из самых знаменитых подмосковных домов отдыха. На территории монастыря же расположилось подсобное животноводческое хозяйство дома отдыха, были перестроены отдельные монастырские здания, оборудованы административный корпус, складские помещения, санчасть, гараж.
Письмо наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии председателю СНК СССР В. М. Молотову о передаче НКВД зданий бывшего Сухановского монастыря для организации тюрьмы особого назначения. Фото: ГАРФ. Ф. Р-5446. Оп. 22а. Д. 125
23 ноября 1938 года нарком НКВД Л. П. Берия обратился к председателю СНК СССР В. М. Молотову с запросом о предоставлении под новую тюрьму помещений бывшего Свято-Екатерининского монастыря, закрепив за ним наименование «Сухановского». Одной из объективных причин столь срочной организации тюрьмы было скорое падение Ежова (уже 25 ноября 1938 года он был снят с должности), а значит, и всего его близкого окружения. Вторая волна чисток в органах НКВД пришла вместе с новым наркомом. Временный штат Сухановской тюрьмы ГУГБ НКВД, первоначально состоящий из 161 человека, вводился с 15 января 1939 года и был объявлен приказом НКВД СССР № 0030 от 13 января 1939 года. В числе первых узников «Сухановки» помимо Ежова оказались, к примеру, его правая рука Фриновский и писатель Исаак Бабель, который был близок с женой Ежова.
На следствие отводилось, как правило, не более двух недель, заключенные содержались в полной изоляции друг от друга под постоянным контролем надзирателей. Прогулок не полагалось, так же как почты и передач. Применялись различные виды пыток: «конвейеры», стояние сутками по колено в воде, пребывание в бочке с ледяной водой, горячий карцер, подтравливание газом
Известно, что в Сухановке содержались лица, занимавшие перед заключением высокое положение: военнослужащие, дипломаты, партийные работники, общественные деятели, а также иностранные граждане. В числе ее заключенных —
Штат тюрьмы, первоначально состоявший из 161 человека, уже в 1941 году насчитывает 188 мест, лимит — 225 человек. В начале Великой Отечественной войны Сухановская тюрьма была эвакуирована, однако по мере отхода линии фронта от Москвы вновь продолжила функционировать. Если первоначально сюда переводили арестованных высокого ранга или особо ценных для дальнейшего продвижения следствия, то уже к середине
Примерно с конца 1942 года здесь начинают содержать так называемых «военных преступников». Предположительно, расстрелы в Сухановской тюрьме продолжались все годы ее существования, а после войны приобрели более массовый характер. Предполагается также, что на территории спецобъекта существовал свой крематорий, где сжигались трупы расстрелянных.
Никто из местных жителей не помнит, когда среди куполов бывшей
Свято-Екатерининской пустыни появилась высокая кирпичная труба. Ходили упорные слухи, что в монастыре, в бывшем Екатерининском соборе, был оборудован, по выражению одной местной жительницы, «маленький крематорий» — «на несколько человек». Конечно, ни теперь, никогда-либо в будущем мы не найдем документов, подтверждающих это. Но вот что рассказывает подполковник в отставкеЮ. Н. Богомолов . Будучи слушателем Высшей школы МВД в Москве, Богомолов посетил Сухановскую тюрьму в составе группы преподавателей и учащихся. Это было в 1958 году. (Заметим, что 1958 год был годом трехсотлетияСвято-Екатерининской пустыни, о чем, конечно, не помнила ни одна живая душа в округе.)
ПодполковникЮ. Н. Богомолов рассказывает: «В храме мы увидели такую картину: напротив входа — печь с железными дверцами. Тут же железные носилки на роликах. Я не сразу заметил, что в четырех углах храма стояли высокие, в человеческий рост, вогнутые внутрь бронированные щиты с небольшими прорезями на уровне глаз. Жертву заводили в храм, и невидимые стрелки палили по ней со всех сторон из наганов. Обычно человек не успевал даже сообразить, что он умирает. Затем подручные взваливали тело на носилки и отправляли в печь, которая топилась мазутом. Казни совершались по ночам, чтоб дым из крематория не был виден окрестным жителям».
Слушателей школы МВД сопровождал бывший сотрудник тюрьмы, человек из хозобслуги. Указывая на кирпичную трубу за окнами собора, он хвастливо заметил: «Через эту трубу вылетела не одна сотня „контриков“»…Примечание: сотрудники ФСБ исключают возможность существования крематория в бывшем монастыре, считая, что в этом не было необходимости,
т. к. в Сухановской тюрьме не приводили приговоры в исполнение, там не умирали от пыток и избиений. Все же мы считаем своим долгом передать рассказ бывшего коменданта Дома Союзов, подполковника МВД в отставкеЮ. Н. Богомолова , который в 1958 г., в последний год консервации, посетил бывшую Сухановскую тюрьму, и не один, а в составе группы. Статьи А. Аннина с рассказом Богомолова о крематории в бывшем монастыре публиковались в 1989 г. в нескольких центральных газетах и никем тогда не были опровергнуты.Головкова
Л. А. Сухановская тюрьма: спецобъект 110. М., 2009
После 1953 года, а точнее — после ареста и расстрела
В последние годы существования СССР территория бывшего спецобъекта вновь начала функционировать в качестве монастырской, и в 1992 году в Екатерининском храме была совершена первая церковная служба. В настоящий момент восстановлены все три храма и построена новая церковь, на территории функционирует
В начале 1949 года в Сухановской тюрьме над проектом санатория МГБ работал архитектор Мирон Мержанов. Он был арестован в 1943 году, а в марте
В начале 1949 года Мержанова неожиданно этапом отправили в Москву; на Ярославском вокзале его передали в распоряжение сотрудников госбезопасности. На следующий день, прямо в лагерной одежде, ему пришлось предстать перед министром госбезопасности
В тюрьме архитектору выдали высококачественные инструменты и материалы для чертежей, но как только работа была выполнена, проект забрали. Некоторое время спустя Мержанова вновь вызвали к Абакумову, и далее началось рабочее проектирование санатория, которое осуществлялось в другой шарашке — на сей раз в подмосковном Марфине (официально называлась «режимным конструкторским бюро хозяйственного управления МГБ СССР»). Мержанова познакомили с более молодыми архитекторами —
В конце 1951 года, когда еще не завершилось даже строительство главного корпуса (а весь санаторный комплекс был сдан в эксплуатацию в 1954 году), за Мержановым в Сочи, где руководитель авторского коллектива лично управлял строительными работами, прибыл усиленный наряд охраны. Архитектора препроводили в иркутскую тюрьму (содержался в ней с 1952-го до середины марта 1953 года) и зачислили в отряд заключенных, отправлявшихся на лесоповал. Однако по заключению медкомиссии решение было изменено, и Мержанов попал в Красноярскую пересыльную тюрьму. Счастливый случай уберег его от дальнейших злоключений и помог ему вновь начать работать по специальности (пусть поначалу и на правах заключенного) — в проектной организации «Крайпроект». Здесь, в Красноярске, Мержанов встретил своего талантливого коллегу — архитектора
Самого Мирона Ивановича освободили в 1954 году, а в 1956-м — полностью реабилитировали.
