Константин Иосифович Бабицкий (1929–1993) — лингвист; окончил филологический факультет МГУ и до 1968 года работал сотрудником Института русского языка АН СССР. Участник петиционной кампании вокруг «процесса четырех» (1968).

При голосовании на собрании в Институте русского языка АН СССР «братскую помощь» Чехословакии осудили только три сотрудника, в том числе Константин Бабицкий, который сказал: «Родина — мать. Ее не выбирают. Но сегодня мне стыдно, что я гражданин Советского Союза». Вспоминает жена Бабицкого Татьяна Великанова: «[В этот день] мы собирались на именины к бабушке. Дети уехали утром. Он просил их взять гитару. [Когда он уходил,] в руках у него ничего не было». Бабицкий сообщил жене, что идет «протестовать в районе Василия Блаженного». Великанова позвонила своей коллеге Ирине Медведовской и попросила пойти вместе с ней на Красную площадь. Вечером того же дня в квартире Бабицкого и Великановой был проведен обыск — была найдена только доска с надписью «Долой интервенцию из ЧССР».

За участие в демонстрации Бабицкий был осужден на три года ссылки, которую отбывал в республике Коми. Ученому-лингвисту Бабицкому было запрещено работать по специальности, и после освобождения он подрабатывал плотником и разнорабочим. Умер в Москве.

Я понимаю, что необычные условия, сопровождавшие наше появление на Красной площади, в какой-то мере могут вызвать в душе некоторых людей неприязнь к нам. Примером тому служит поведение отдельных граждан, которые, увидев в нас врагов всего того, что им так дорого, не задумываясь, бросились на нас. Полагаю, что они были в заблуждении.
Кого же вы в действительности видите перед собой, граждане судьи?
Я вынужден говорить о себе. Матерью, советской школой, великой русской литературой, лучшими произведениями советской и зарубежной литературы я воспитан в горячей любви и уважении к закону, в любви к прогрессу, к нашей родине, к нашему народу и к народам всего земного шара. Думаю, что в той или иной степени это может сказать о себе каждый из нас. Я полагаю, что это — достаточное основание, чтобы люди, уважающие те нее ценности, могли бы с уважением отнестись к различиям во взглядах.
Я прошу вас, граждане судьи, видеть во мне и в моих товарищах не врагов советской власти и социализма, а людей, взгляды которых в чем-то отличаются от общепринятых, но которые не меньше любого другого любят свою родину и свой народ и потому имеют право на уважение и терпимость.
Мне приходится считаться с тем, что я, возможно, понесу наказание. Не скрою, эта перспектива меня не радует, но — прошу верить — гораздо больше меня волнуют другие, более глубокие последствия того или иного вашего решения.
Я уважаю закон и верю в воспитательную роль судебного решения. Поэтому я призываю вас подумать, какую воспитательную роль сыграет обвинительный приговор и какую — приговор оправдательный. Какие нравы хотите вы воспитать в массах: уважение и терпимость к другим взглядам, при условии их законного выражения, или же ненависть и стремление подавить и уничтожить всякого человека, который мыслит иначе?
Я призываю учесть, что — как справедливо сказал здесь мой друг Литвинов — все, что исходит из социалистического лагеря, все хорошее и плохое, что происходит в нашей стране, имеет решающее значение для развития событий во всем мире. Я полагаю, что вы не только решаете судьбу нескольких человек на ближайшие годы, но так или иначе — пусть отдаленно — влияете на судьбу всего человечества. Прошу вас выполнить свой долг с мудростью и опираясь на закон. Я уверен, что вы будете исходить только из закона, и спокойно жду своей участи.

Последнее слово Константина Бабицкого // Горбаневская Н. Полдень. М., 2007