Гулаг в Москве
Вводная статья
Баковлаг и Кунцевские лагеря
Бескудниковские лагеря
Главное здание МГУ
Детская колония в Новом Гришине / Лагерный участок «Икша»
Дулевские лагеря
Измайловские лагеря
Климовские лагеря и колония Юшино
Коломенские лагеря в Голутвине, Щурове, Непецине и Сергиевском
Колония в Новопетровском, Шилове, Марьине и лагеря в Чисмене и Броденках
Колония в поселке Восточный Пронского района
Колония и лагерь в поселке Никольский у Северного Речного вокзала
Краснозаводский и Хотьковский лагеря
Краснопресненская пересыльная тюрьма
Крюковская колония
Лагерь «Косино»
Лагерь «Серебряный бор»
Лагерь в Белых Столбах
Лагерь в Головановском переулке
Лагерь в Лидине под Рузой
Лагерь в Лосино-Петровском при Монинском камвольном комбинате
Лагерь в поселке Гранитный на станции Водники
Лагерь в поселке Часцы
Лагерь в Серебряных Прудах
Лагерь в Ступине при металлургическом заводе
Лагерь в Текстильщиках
Лагерь ВДНХ в Заморинском переулке
Лагерь завода им. Молотова
Лагерь Курьянстроя на станции Перерва
Лагерь на Болшевском машиностроительном заводе
Лагерь на деревообделочном заводе в Новосимоновской слободе
Лагерь на заводе «Станколит»
Лагерь на заводе им. Владимира Ильича
Лагерь на заводе им. Войкова
Лагерь на заводе им. Орджоникидзе
Лагерь на механическом заводе в Гамсоновском переулке
Лагерь на механическом заводе в Химках
Лагерь на станции Трудовая
Лагерь на фармацевтическом заводе в Нижних Котлах
Лагерь на Хорошевском шоссе
Лагерь на Щелковском заводе холодильного оборудования
Лагерь при заводе авиационных двигателей на Соколиной горе
Лагерь при заводе огнеупоров на станции Катуар
Лагерь при кирпичном заводе в Лобне
Лагерь при Тормозном заводе на Лесной улице
Лагерь РАН и МГУ на Калужском шоссе
Лагерь Южная гавань в Кожухове
Лагерь, строивший аэродром в Быкове
Лагерь, строивший Чкаловский и Монинский аэродромы
Лагеря в Дедовске и Новом Иерусалиме
Лагеря в Дзержинском, Октябрьском, Капотне, Люблине и Белой даче
Лагеря в Долгопрудном у деревни Лихачево
Лагеря в Королеве
Лагеря в Люберцах
Лагеря в Марфине и Останкине
Лагеря в Перове
Лагеря в Реутове и Балашихе
Лагеря в Старой Купавне
Лагеря в Электростали
Лагеря во Фрязине и Ивантеевке
Лагеря высотного дома: Котельническая набережная и завод в Лихоборах
Лагеря ЗИС: завод, Велозаводская улица и Васькино
Лагеря МГУ на Ленинских горах, в Лужниках, Черемушках и Раменках
Лагеря на заводах в Карачарове
Лагеря на стройках 1945–1949 годов: Калужская застава, Маяковская, Садово-Триумфальная, 1-я Мещанская, Колхозная — Сухаревка, Стромынка, Колпачный, Пехотная, Панская, Полковая, Саввинская набережная
Лагеря Северной водопроводной станции: деревни Грибки и Заболотье, «Клязьма» — деревни Терпигорьево и Коргашино, «Уча» — деревня Манюхино, станция Лианозово
Можайская колония
Оздоровительные лагерь и колония в Чертанове на Красном Маяке
Поваровский лагерь
Селятинский лагерь
Совхоз «Крекшино»
Талдомская колония в Липино
Толбинский лагерь
Томилинские лагеря
Тушинские лагеря
Управление исправительных лагерей Московской области
Ховринский лагерь
Шаболовская колония
Шатурские лагеря у деревень Пожога, Малеиха, Бармино, Пруды и Сазоново
Щербинские лагеря и колония. Школа и типография ГУЛАГа
Лагеря во Фрязине и Ивантеевке

Объекты на карте:

Лагерь во Фрязине

Лагеря во Фрязине и Ивантеевке

Адрес: Московская обл., г. Фрязино, ул. Вокзальная; г. Ивантеевка, ул. Первомайская

Заключенные Фрязинского лагеря строили предприятие, разрабатывающее и производящее радиолокационное оборудование. Находился лагерь рядом с Фрязинским вокзалом, в районе сквера у дома № 8 по Вокзальной улице. Лагерь в соседней Ивантеевке строил мосты, дороги и заводы.

Станция «Фрязино-Пассажирская» в середине 1960-х гг. (?) Перед вокзалом, на месте сквера располагался лагерь. Фото: Виктор Муравьев, fryazino.info

Станция «Фрязино-Пассажирская» в середине 1960-х гг. (?) Перед вокзалом, на месте сквера располагался лагерь. Фото: Виктор Муравьев,

Фрязино

Фрязинский лагерь почти не оставил следов в осмотренных документах ГУЛАГа. С 1948 года во Фрязине находился ОЛП (отдельный лагерный пункт) № 21. В январе 1948 года партячейка королёвского ОЛП-40, который строил ракетостроительный завод, постановила, что «заключенный договор с ОЛП 21 должен быть выполнен обязательно». По списку лагерей, составленному к 26 мая 1951 года, в «ОЛП 21, Фрязино», рассчитанном на 600 заключенных, жили 444 человека. Документальных указаний на то, где работали заключенные этого лагеря, не обнаружено. История лагеря сохранилась в собранных Владимиром Беляковым воспоминаниях, среди которых есть и мемуары живших во Фрязине работников лагеря (В. Н. Беляков, см. Источники; из этой публикации выбраны все приведенные далее воспоминания).

Лагерь располагался в построенных еще до войны бараках. Вероятно, он был открыт еще в 1943 году. Его заключенные восстанавливали эвакуированный завод «Радиодеталь». Алексей Иванович Пушкин неуверенно («точно не помню») предполагал: «Кажется мне, что там были заключенные, которых в 1945 г. освободили по амнистии, заменив на немецких военнопленных». Это предположительное воспоминание выглядит правдоподобно, поскольку с осени 1942-го года до весны 1943-го было открыто более десяти лагерей на московских и подмосковных заводах. Заключенные большинства из них отливали минометные мины, но также (как, например, в Дзержинском) и восстанавливали предприятия. В бараках, в которых затем располагался лагерь, в начале 1940-х годов жили не только заключенные. Арнольд Станиславович Ольхин, вероятно, с чужих слов, вспоминает, что «всех вольнонаемных из бараков (где был лагерь) выселили в 1945–46 годах». В 1945 году в этих бараках уже живут пленные немцы.

До 1946 года Фрязинский лагерь подчинялся Управлению по делам военнопленных и интернированных (УПВИ) Московской области. Весной 1945 года у Люблинского лагеря для военнопленных №154 было рассчитанное на 1000 человек Лагерное отделение № 7 с адресом «Ивантеевка, Фрязино». «Лагеря» УПВИ были учреждениями, которым могло подчиняться около десяти лагерей, расположенных далеко друг от друга. Подробнее о системе подчинения – во вступительной статье к разделу «ГУЛАГ в Москве». К декабрю 1945 года, после реорганизации в УПВИ, лагерь Управления в поселке Фрязино называется Лагерным Отделением № 14. Отделение, рассчитанное на 300 человек и приписанное к военностроительному управлению № 2 Главвоенпромстоя, было ликвидировано 22 мая 1946 года. Ликвидация отделения для военнопленных часто подразумевала передачу лагеря в Управление исправительных лагерей.

Время открытия лагеря подтверждают воспоминания Ивана Александровича Гущанова. «Начальник режима» в лагере вспоминал, что «ОЛП-21 организовали в 1946 году за тем же забором, где располагались ранее пленные немцы, которых на тот момент оставалось десятка полтора. Наших начали завозить примерно в апреле» (Беляков). Время организации лагеря косвенно подтверждается и воспоминанием сержанта охраны Серафима Дмитриевича Фролова, который работает в ОЛП-21 с 30 апреля 1946 года – он также говорит, что «после освобождения лагеря от немцев начали привозить наших».

Надзиратель Анатолий Тимофеевич Телегин тоже вспоминал, что «в 1945 привезли немцев, увезли в 1947 и завезли своих». Можно предположить, что несколько месяцев в 1946-м – начале 1947 года в одном лагере содержались и пленные немцы, и советские граждане. Фролов вспоминает, что «военнопленных немцев в лагере на месте будущего ОЛП-21 было 700 человек». Очевидно, он приводит сведения с чужих слов, поскольку в лагере УПВИ он не работал, но его воспоминания согласуются со сведениями о размере Люблинского лагеря УПВИ во Фрязине.

В отчете американской разведки на карте поселка Фрязино указан лагерь для преступников. Он расположен рядом с Фрязинским вокзалом (пункт 22 на карте), там, где сейчас находятся сквер и строения дома № 8 по Заводской улице. Этим лагерем (пункт 24 на карте) в начале 1950-х и был ОЛП-21.

Совпадающее с указанным на карте место описано в статье Белякова: «Располагался лагерь между “Истоком”, точнее р. Любосеевкой (прудов еще не было) и ул. Вокзальной от места, где сейчас станция “Фрязино-Пассажирская” до пожарки (ВПЧ-48)» (Беляков). На месте современного вокзала, по воспоминаниям Фролова, находился «дивизион», то есть бараки, в которых жили охранники и сотрудники лагеря. Эти строения на карте не обозначены, и предположительно были относительно близко к лагерю и составляли с ним общий комплекс.

Первым начальником лагеря был, как вспоминает Фролов, Самохин. Вероятно, к 1948 году он стал начальником упомянутого выше ОЛП-40 и там требовал выполнения договора со своим старым лагерем. После Самохина, по воспоминаниям Фролова, «начальником лагеря был Василий Абрамович Гусев».

Заключенных привозили из московских тюрем. Гущанов вспоминает, что в лагере «большинство было из Краснопресненской тюрьмы». Фролов же Краснопресненскую тюрьму не упоминает и говорит, что привозили «в основном из Таганской тюрьмы, а также из Матросской Тишины и из Бутырки». Разность воспоминаний связана, видимо, с бюрократическими обстоятельствами. Заключенного, приговоренного к лагерям, сначала из других московских тюрем переводили в Краснопресненскую, поскольку она была «пересыльной». Как отмечает Беляков, Гущанов ездил за заключенными сам, и, очевидно, в Краснопресненскую тюрьму, Фролов же мог знать из документов о том, где содержались заключенные лагеря во время следствия. «Вшивых не брали,» – уточняет Фролов.

Собранные Беляковым воспоминания сохранили подробности лагерного быта.

Иван Александрович Гущанов, «начальник режима»

Начинался лагерь примерно с 1000 человек, так было с полгода. Затем численность падала, было человек 800, 600, 700. На строительство надо было выводить по 500-600 человек в день. Уменьшалось количество от того, что плохо работали, и отправляли тогда обратно в тюрьму. Привезут человек 300-400, а они буянят — и увозят обратно. Вначале контингент заключенных подбирали по делам (по статьям). Заключенные сидели с малыми сроками, до 10 лет. Не было убийц и политических. Особенно много было «указников», кто сидел по 6 лет за опоздание на работу на 15-20 минут. Эксцессов и бунтов не было. Дисциплина была твердая: скажешь «бегом» – бежит.

Подъем в 6:00, умывание, завтрак, развод на работу, обед с 12:00 до 13:00, конец работы около 17:00. Отбой в 23:00.

На территории лагеря было 5 бараков и контора в середине. Бараки были с печным отоплением, дрова заготавливали сами, дневальные. Койки располагались в два яруса. Отличники труда жили в бараке с одноэтажными койками. Постель менялась раз в 10 дней. Баня была своя, тоже раз в 10 дней. При бане была и прачечная. Баня стояла отдельно, у речки.

Один из бараков – столовая и клуб. Была художественная самодеятельность. Культмассовиками были Музникова и Шамрин. Ставили даже спектакли. В воскресенье – выходной.

Лагерь был образцовым – одним из лучших при Управлении МВД, с хорошим снабжением, кино было раз в неделю или в полмесяца. Начальство часто приезжало проверять, но особо не цеплялось. Свидания давали, даже на ночь. Принимались передачи.

Обслуживал лагерь дивизион. У начальника режима в подчинении находилось 12 стрелков, которые охраняли лагерь внутри. А дивизион – снаружи. Он размещался в бараке напротив дома № 19 по Вокзальной, примерно где сейчас станция и платформа.

Серафим Дмитриевич Фролов, конвойный

Всего было до 6000 человек заключенных. В барак входило до 1500 человек, а всего было 4 жилых барака. Вначале было 300 женщин, для них в бараке выгораживали угол.

Ограда лагеря — 2 ряда колючей проволоки. Внутренняя ограда невысокая, называлась «предупредительная зона». Если зэк к ней подошел — окрик и выстрел. Дальше вскопано, забороновано и посыпано песочком. Основной забор был кое-где деревянный. Внизу ограды «завито». С хорошим освещением. Внешняя ограда высотой 3,5-4 метра, с карнизом внутрь.

Расстояние от поста до поста – 75 метров. Всего было 5 постов. Ворота были прекрасные. Два года были собаки, со стороны 3-го поста. По углам деревянные вышки высотой 5-6 метров.

Дивизион охраны был численностью 130-150 человек. Если кто убегал — его срок назначался проворонившему. Сбежавших вылавливали вообще-то мало. Задерживать надо было своими силами. И только потом – всесоюзный розыск. За полтора года было 6 побегов. <...> Поиск назывался «оперативка».

Заключенные были осуждены по 107-й, «бытовой» статье: за 30 минут опоздания на работу – 6 лет, за 1 кг пшена – 6 лет и т. д. Еще были по 74-й (хулиганство – ЕН).

В 1951 г. был выпущен приказ Берии о строительстве окружной бетонной дороги стратегического назначения, <...> Поэтому тогда переехали поближе к бетонке – в Ивантеевку. Так лагерь во Фрязино начал закрываться и закрылся окончательно в 1951-52 гг.

Анатолий Тимофеевич Телегин, надзиратель

В лагере было 500–600 человек. Всего в лагере было 5 мужских и 2 женских барака. А что было заключенных много – Фролов болтает, больше тыщи не было. Самое большое 900 человек.

Сидели в лагере отлично, как дома. Передачи каждый день, кино, баня. Готовили сами. Санчасть тоже своя. Если кто отберет у кого передачку – в карцер на 5-10 суток. Если раза два в карцере посидел – отправляли обратно в тюрьму. По части организации порядка такое правило: в каждом бараке должно быть 5-6 человек «своих» – твои уши и глаза. Где им поблажку дашь, где как. Так узнаешь, кто в карты играет, отымает передачки друг у друга.

Работали «с зачетами», то есть при хорошей работе с коэффициентом 1:3 – за 1 год отсидки можно было отработать три. Работали честно, хорошо. Организовали клуб – сначала кино в столовой, а потом уж клуб. Среди зэков были и артисты. А работали в основном по специальности.

До 50 человек было «расквартированных» (расконвоированных? – ЕН), т. е. тех, которые ходили на работу без охраны. Такое доверие заслуживали за хорошую работу или когда оставалось мало срока.

Был организован ширпотреб – ткали, вязали (более половины в лагере были женщины). Надзиратели тоже были женщины. Беременных не держали – отправляли рожать в тюрьму, а потом домой.

Была одна женщина, устроила бучу, разорвала свое платье, осталась голая. Ну, завернули ее в простыню и увезли. <...> На территории лагеря была летняя сцена для артистов и летний душ. Человек 12 начали делать «метро», то есть рыть подкоп. Землю ссыпали под сценой. То есть наверху танцуют, а внизу копают – после работы. От ужина до отбоя. Потом в душе помоются. Под забором уже прокопали, вышли за территорию. А забор был глухой и со всех сторон. Прокопали метров 12, но попали в отхожую яму уборной, расположенной за забором. Ну, оттуда хлынуло в подземный ход. А то бы ушли. Уборную потом снесли, а отстойная яма осталась. Узнали по запаху. Охраняли те, кто был на сцене. Тот, который «замарался», попал к оперативнику – военному дознавателю. В результате его отправили обратно в тюрьму, но срок не добавили.

Арнольд Станиславович Ольхин, начальник планового отдела СМУ-27

Сидели «бытовики», «порядочные» люди. Например, сидел бывший главный инженер Люберецкого СМУ – Константин Сухоносенко, очевидно, за приписки. Еще был знаменитый человек – получил расстрел, но наказание сменили на 10 лет и направили к нам. Мироманов, инженер-механик, изобрел способ подделывать хлебные карточки, имел большие деньги, «котовал» – жена его заложила, взяли на работе. Но, видимо, ужаснулась наказанию, пошла к Калинину, чтоб помиловали. Он сделал нам большое дело – когда исчез цемент, предложил вместе с нашим главным инженером (им был Аствацатарьян Овик Гавриосович) делать цемент из шлака путем тонкого помола. Получался шлакопортландцемент марки 200. Детали для шаровой мельницы нашли на свалке, в отходах металла, и сделал Мироманов нам мельницу (если уж карточки печатал, не отличишь, что ему стоило!) Шлакоблоки изготавливали и полнотелые и пустотелые. Это были первые в мировой практике шлакоблочные детали. Мироманова досрочно освободили и выдали патент на его изобретение.

Следующий персонаж – женщина. По этому поводу был анекдот: «Все сидят ни за что. Одна сидит за это» – муж у нее сильно гулял, не ночевал часто дома. Наконец, она не выдержала и отрезала ему это самое. Галина Новожилова была директором хлебопекарни в Москве, за 1 кг баранок соседской девочке получила 8 лет. По амнистии освободилась через 2 года. Потом работа его начальником. Сокольсон был директором крупного магазина в Москве, ему на машинах даже коньяк привозили. Он почти командовал лагерем.

Алексей Иванович Пушкин, зам. директора по строительству НИИ-160

Контингент заключенных был такой: в основном по уголовным делам, связанным с хулиганством и мелкими хищениями. Ни крупных уголовников, ни политических не было. Одна женщина с хлебозавода сидела за 2 буханки хлеба.

Владимир Акимович Бродский, главный механик УНР-160

Заключенных было не более 1000 человек, что расформировали в 1954 г. Сидели там «за колоски», хулиганы – некрупная публика, работали хорошо.

Беляков В. Н. ОЛП-21. Лагерь заключенных во Фрязино//fryazino.info

Несколько раз упомянутый в мемуарах клуб, видимо, находился за пределами жилой территории лагеря, поскольку он обозначен на карте отдельно (пункт 23). Администрация лагеря должна была организовать производство внутри лагеря для того, чтобы занять больных и слабых заключенных, часто женщин, которых нельзя было отправить на стройку. Больные и обессиленные заключенные должны были плести корзины, делать деревянные гребни, пуговицы, игрушки, которые на советском языке назывались товарами широкого потребления – ширпотребом.

Заключенные строили предприятие, разрабатывающее и производящие радиолокационное оборудование. Проходили на стройку они через особую проходную (пункт №3 на карте). Долгое время предприятие было известно под номерным названием НИИ-17. Сейчас оно называется АО «НПП “Исток” им. Шокина». Его современный адрес – Вокзальная улица, 2.  

Фрагмент карты из отчета американской разведки от 2 июля 1952 года. Источник: cia.gov/library

Фрагмент карты из отчета американской разведки от 2 июля 1952 года. Источник:

Мемуаристы припоминают от трех до шести зданий, построенных заключенными. Кроме предприятия заключенные, по воспоминаниям Гущина, «в городе строили всю площадку между улицами Вокзальная, Центральная, Институтская и Школьная». Фролов и Ольхин уточняют, что они построили «Ребровский дом» и «Дворянское гнездо», как назывался дом № 12 по Институтской улице. Ольхин припоминает, что строили этот дом «вместе с военнопленными». Возможно, одни сменили других, но косвенно это говорит о том, что два учреждения – лагерь для пленных и лагерь для советских граждан – могли сосуществовать.

Фролов указывает, что кроме «Ребровского дома» и следующего дома по Институтской (№14), заключенные строили «клуб-ресторан, который тогда назывался “кинотеатр”, а потом – финские дома для немецких специалистов, в районе нового ДК. Почти весь их порядок построили в 1948 г. (хотя год, может, и не точно)».

Ко второму июля 1952 года, когда был составлен отчет разведки, лагерь во Фрязине, вероятно, был закрыт. По воспоминаниям Гущанова, «расформировали лагерь в январе 1952 года, потому что УНР от нас отказалось, перешли на вольнонаемных». Фролов также вспоминает, что «лагерь во Фрязино начал закрываться и закрылся окончательно в 1951–52 годах». В списке мест заключения Управления лагерей Московской области, справки для которого составлялись в конце апреля и начале мая 1952 года, лагеря во Фрязине нет.

В 1951 году администрация и, видимо, большая часть заключенных лагеря переехали в соседнюю Ивантеевку. Лагерь в Ивантеевке работниками лагеря считался преемником фрязинского. Из Ивантеевского лагеря заключенных, скорее всего, продолжали возить на строительство во Фрязино, поскольку их работу вспоминает и вышеупомянутый Бродский, который приехал во Фрязино в 1952–1953 годах.

Ивантеевка

На 14 января 1949 года у московского лагеря № 435 утверждено, среди прочих, лагерное отделение № 7 на 800 человек, которое находится по адресу «село Ивантеевка. Пушк. р-на» (РГВА. Ф. 1п. Оп. 3ч. Д.12. Л. 185). Вероятно, лагерь до этого времени существовал недолго, поскольку в обширных списках УПВИ лагерь с таким адресом больше не упоминается. У лагеря УПВИ в соседнем Фрязине, напомним, адрес был «Ивантеевка. Фрязино». О его расположении собрал сведения краевед Владимир Сазанович: «Достоверно известно, что (...) лагерь, где находились японские военнопленные, был в Ивантеевке. Размещался он напротив ИПОГАТа и тянулся от оврага до питомника (то есть как раз на территории нынешнего Милицейского городка – М.Р.). <...> по воспоминаниям старожилов Пушкино, в нем находилось около трех тысяч человек. Японские военнопленные эксплуатировались преимущественно на строительстве промышленных объектов и дорог. Где-то в 1948–49 гг. лагерь закрыли, но отдельные помещения от него сохранились до сих пор» (Михаил Рощин. Когда японцы жили по соседству. Пульс Ивантеевки. 4.10.2010). Указанное время закрытия лагеря согласуется с окончанием репатриации пленных Второй мировой войны. На фрагменте карты 1968 года в центре обозначена описанная Сазановичем территория «милицейского городка» – учебного учреждения МВД между оврагом, рекой Учей, лесным питомником и Ивантеевским шоссе. Современный адрес учебного центра МВД – Ивантеевка, Первомайская улица, 2А.

Фрагмент карты Генштаба СССР. 1968 г. Источник: retromap.ru

Фрагмент карты Генштаба СССР. 1968 г. Источник:

К маю 1951 года Ивантеевка становится адресом Отдельного лагерного пункта (ОЛП) № 66, который подчиняется гулаговскому Управлению исправительно-трудовых лагерей и колоний Московской области. Предположительно, следуя обычному порядку, рассчитанный на 410 человек ОЛП занял освободившиеся бараки УПВИ. Живут в них уже не пленные, а приговоренные к заключению. К 26 мая их 443 человека. Сотрудники фрязинского ОЛП считали ивантеевский лагерь историческим и административным преемником фрязинского, и некоторое время лагеря, как вспоминают их работники, сосуществовали.

Анатолий Телегин

Ивантеевский лагерь отпочковался от фрязинского. Потом Ивантеевский путешествовал в Софрино (Талицы) и строил бетонку. Гущанов был сначала в ивантеевском, а потом вернулся во фрязинский. 

Серафим Фролов

В 1951 г. был выпущен приказ Берии о строительстве окружной бетонной дороги стратегического назначения, поэтому тогда переехали поближе к бетонке – в Ивантеевку. <...> В Ивантеевке построили два завода (из которых один – самолетостроительный) и два моста. 

Точное время закрытия ивантеевского ОЛП-66 не установлено. Фролов вспоминает, что «в 1952 г. лагерь переехал еще дальше, под Софрино, в деревню Талицу. Там уже строили почти только бетонку – к Ногинску и Дмитрову». Вероятно, лагерь был закрыт, поскольку его нет в «перечне лагподразделений», подчиненных Управлению лагерей Московской области «по состоянию на 1.04.1952». Но в этом списке нет и лагеря в Софрине или Талице, поэтому лагерь, учитывая характер упомянутых строек – дорог и мостов, мог подчиняться управлению другого лагерно-строительного треста ГУЛАГа – ГУШОСДОРу (заключенные подчиненных ему лагерей строили дороги). По воспоминаниям Фролова, «некоторое время в 1952 г. часть заключенных возили [вероятно, из Софрина или Ивантеевки – Е. Н.] на строительство МГУ, но недолго. Отделывали верх здания». После амнистии 1953 года, вспоминает Фролов, «в ОЛП осталось 300–400 человек. В 1953 году лагерь расформировали».

Евгений Натаров