Адрес: Московская область, Переделкино, ул. Серафимовича, 3
Солженицын познакомился с Корнеем Чуковским летом 1963 года. Осенью 1965 года, когда у Солженицына был конфискован архив, Чуковский пригласил его пожить у себя на даче, и с тех пор Солженицын стал частым гостем в их доме. Со временем у Солженицына сложились теплые отношения с его дочерью Лидией Чуковской и внучкой Еленой Чуковской.

Дом К. И. Чуковского в Переделкине. Фото: Сараскина Л. И. Солженицын. М.: Молодая Гвардия, 2008
В апреле 1962 года Корней Чуковский получил от главного редактора «Нового мира» Александра Твардовского рукопись никому не известного автора А. Рязанского. 11 апреля Чуковский отметил в своем дневнике: «Третьего дня Твардовский дал прочитать рукопись „Один день Ивана Денисовича“ — чудесное изображение лагерной жизни при Сталине. Я пришел в восторг и написал краткий отзыв о рукописи» (К. И. Чуковский, Собр. соч. Т. 13. С. 325). Тогда повесть еще не была опубликована, и Твардовский собирал положительные рецензии видных советских писателей, чтобы получить одобрение на печать. Чуковский откликнулся на просьбу Твардовского и написал для него хвалебную рецензию под названием «Литературное чудо». Отрывки из этой рецензии:
Шухов — обобщенный характер русского простого человека: жизнестойкий, «злоупорный», выносливый, мастер на все руки, лукавый — и добрый. <...> Словом: с этим рассказом в литературу вошел очень сильный, оригинальный и зрелый писатель. Уже одно описание работы Ивана Шухова, его упоения работой кажется мне классическим. В каждой сцене автор идет по линии наибольшего сопротивления и всюду одерживает победу. <...> Ничего нецензурного в нем нет. Он осуждает прошлое, которого, к счастью, уже нет. И весь написан во славу русского человека.
Чуковский К. И., Собр. соч. Т. 10. С. 661-662
17 ноября 1962 года «Один день...» был опубликован и стал сенсацией — Солженицын отправил первое письмо Чуковскому, в котором поблагодарил за положительный отзыв «в то время, когда такая рецензия еще требовала мужества» (опубликованная переписка писателей — здесь.) и спросил разрешения навестить его.

Письмо Корнея Чуковского Солженицыну. 12 марта 1963 года. Фото: «Александр Солженицын: Из-под глыб». Рукописи, документы, фотографии. М.: Русский путь, 2013
6 июня 1963 года Солженицын впервые побывал у Чуковских на даче в Переделкине. Запись из дневника Чуковского: «Сегодня был у меня Солженицын. Взбежал по лестнице легко, как юноша. В легком летнем костюме, лицо розовое, глаза молодые, смеющиеся. Как молодо помчался он догонять поезд – изо всех сил, сильными ногами, без одышки легкий, жизнерадостный, любящий» (К. И. Чуковский, Собр. соч. Т. 13. С. 325).

С Корнеем Чуковским в Переделкине, 1967 год. Их дружба продолжалась вплоть до смерти Чуковского в 1969 году. Фото:
В тяжелый для Солженицына период, последовавший за конфискацией его архива в 1965 году, Чуковский пригласил его пожить на своей даче в Переделкине. Солженицын вспоминал: «В эту пору К. И. Чуковский предложил мне (бесстрашие для того было нужно) свой кров, что очень помогло мне и ободрило» (Солженицын А. И. Бодался теленок с дубом. С. 125). Сентябрь и октябрь 1965 года Солженицын провел у Чуковских. Из дневников Лидии Чуковской, запись от 30 сентября 1965-го: «У нас живет Солженицын. <…> Дед его внезапно пригласил. Он приехал и живет совершенно невидно и неслышно. Целыми днями сидит у себя в комнате за плотно закрытой дверью. Выходит только в сад и бродит один по участку. С нами видится только за едой».
Со временем Солженицын сблизился не только с Корнеем Чуковским, но и с Лидией и Еленой Чуковскими, которая на протяжении многих лет будет помогать ему с перепечаткой, распространением и хранением рукописей.


В ноябре 1965-го Чуковские предоставили Солженицыну для работы свою московскую квартиру на улице Горького, куда стала приходить и его московская почта. В квартире чуковских Солженицын часто работал до середины 1970-х. Из воспоминаний Корнея Чуковского о встречах с Солженицыным: «Из разговора выяснилось, что он глубоко поглощен своей темой и не слишком интересуется, например, Пушкиным, Леонидом Андреевым, Квитко. Я читал ему любимые стихи. Ему они никак не понравились. Зато о лагере может говорить без конца»; «Его, в сущности, интересует только одна тема — та, что в “Случае на станции” и в “Иване Денисовиче”. Все остальное для него, как в тумане. Он не интересуется литературой как литературой, он видит в ней только средство протеста против вражьих сил»; «Вчера был Солженицын с женой. <…> Похоже, Солж. никакими другими темами не интересуется, кроме тех, которым посвящены его писания» (К. И. Чуковский, Собр. Соч. Т. 13. С. 419-420, 431). Не менее интересное замечание о Солженицыне зафиксировала Лидия Чуковская, запись в дневнике от 16 июня 1964-го: Мощная проза. «Я не думала, что он такой силач. Краткость и мощь. <…> Но — совсем чужой мне. Любит Есенина — а я нет. Любит церкви — а я нет. Думает, что колокольный звон подымает людей, — а я нет. Ему в деревне не хватает церкви, а мне электричества».
Разница во взглядах не помешала семье Чуковских поддерживать Солженицына. Показателен отрывок из дневников Лидии Чуковской, запись уже от 4 марта 1967 года:
Сегодня утром уехал от нас живший несколько дней Солженицын.
Я вышла в переднюю проводить его.
Ватник, ушанка. Вынес из дверей на площадку тяжелый мешок с хлебом и трудно взвалил его на спину. Угловатый тяжеленный мешок, словно камнями набит.
Таким теперь всегда я буду помнить Солженицына: серый ватник, ушанка, мешок за спиной — войдя в трамвай или выйдя на вокзальную площадь, он сразу утонет в толпе, с нею сольется — неотличимо серый, не то мешочник, не то попросту пригородный обыватель, везущий из Москвы батоны. Только тот, кто попристальнее вглядится в него, заметит, что он не из толпы, что он — отдельный — ловко, стройно движется под своим мешком и что у него глаза полны воли и силы.
Это удивительный человек гигантской воли и силы, строящий свою жизнь, как он хочет, непреклонно, — и этим, разумеется, тяжелый, трудный для всех окружающих. Восхищаешься им, завидуешь ему — но я, старый человек, не могу не заметить, что он, осуществляя свою великую миссию, не глядит на людей, стоящих рядом, не хочет видеть их миссий, их бед, потому что живет по расписанию. Когда все расписано в дне до минуты — откуда же взять мгновение, чтобы взглянуть на соседа.
И из-за его героической фигуры, из-за его прекрасного, мужественного лица глядят на меня другие лица — Туся, Фрида — люди, не успевшие осуществить себя ни в искусстве, ни в жизни, потому что всегда, каждую минуту, готовы были расслышать другого, отозваться на его боль. А Солженицын, такой демократический, живущий на столько-то копеек в день, отказывающий себе во всем, чтобы остаться независимым, Солженицын, по рассказу одного очевидца, ответил своей старой тетушке (которую он пестует), на ее восклицание, что вот, мол, достала валенки:
— Не надо... Валенки — это за обедом...
Верно, в эту минуту он обдумывал главу.
Да будет он благословен. Буду служить ему чем могу — он этого стоит, он вообще стоит всего.

В Переделкине на даче Чуковского. 1967 г. Фото: «Александр Солженицын: Из-под глыб». Рукописи, документы, фотографии. М.: Русский путь, 2013
В следующий раз Солженицын надолго остановился на переделкинской даче по приглашению Лидии Чуковской в конце 1973 года. В те месяцы он работал над литературным очерком-воспоминаниями «Бодался телёнок с дубом», тогда же случилось его неудачное знакомство со знаменитым издателем Карлом Проффером и его женой Эллендеей (встречу инициировал Лев Копелев, однако Солженицын не был рад неожиданным гостям; в дальнейшем друг о друге они с Проффером отзывались отрицательно), и там же 28 декабря Солженицын узнал по радио BBC о главной для себя новости: в Париже вышла первая часть «Архипелага ГУЛАГ» на русском языке. Из дневников Лидии Чуковской:
30 декабря 73, воскр., среда. Гнусный год кончился великим событием: во Франции вышел «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. Первые 2 тома. Что бы ни было дальше — великое событие совершилось.

Рабочий стол Солженицына в Переделкине как он остался 11 февраля 1974 года. Фото: Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом. М.: Согласие, 1996