Партийное руководство не только направляло деятельность чрезвычайных органов в борьбе с контрреволюционерами, интревентами и белогвардейцами в период Гражданской войны, но и руководило подбором кадров, расширением внесудебных полномочий чекистских органов. Основной функцией последних становилось расчищение дороги для установления не просто власти советов, но власти большевиков.

С переходом к мирному времени ситуация не изменилась. И после судебной реформы 1922 года суды были нужны исключительно для обнародования решений Политбюро и рассмотрения малозначимых дел.

С 1924 года существовала секретная Комиссия по судебным делам при Политбюро из трех членов, рассматривавшая поступающие с мест обвинительные заключения, по которым предполагалось применение высшей меры наказания. В первую Комиссию вошли нарком юстиции Д.И. Курский, председатель ЦКК В.В. Куйбышев и Ф.Э. Дзержинский от ОГПУ.

В 1926 году было утверждено новое Положение о Комиссии ЦК ВКП(б) по политическим (судебным) делам. По Положению в комиссию, состоявшую из трех человек, с мест направлялись «обвинительные акты по всем тем делам, которым местные партийные организации придают общественно-политическое значение или считают необходимым слушать в порядке показательных процессов». Если комиссия ЦК была согласна с мнением местных органов, следовал доклад в Политбюро «для получения соответствующих директив и передачи на места судебным органам». В основном это относилось к применению (отмене) высшей меры наказания. В 1928–1929 годы в комиссию входили: Н.М. Янсон — председатель, В.Р. Менжинский, М.Ф. Шкирятов — члены комиссии (см.: Сталинское политбюро в 30-е годы: Сб. док. М., 1995. С. 58).

С начала 1930-х годов Комиссия рассматривала уже вынесенные судами и трибуналами приговоры к расстрелу. Решения Комиссии утверждались на заседаниях Политбюро, а затем передавались в соответствующие кассационные или надзорные инстанции, которые оформляли решения партии на бумаге.

Судебное рассмотрение дел «в порядке Закона от 1 декабря 1934 года» (без участия сторон, вызова свидетелей, возможности кассационного обжалования приговоров и даже подачи осужденными прошений о помиловании) с момента принятия Закона и до осени 1936 года также было возможным только по специальной санкции Политбюро ЦК ВКП(б).

Отдел пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) был активно задействован в подготовке торжеств, сопровождавших 70-летний юбилей Сталина. Отдел рецензировал статьи, которые публиковались в праздничные дни, санкционировал допуск материалов о Сталине в печать и отбирал материалы о юбиляре для распространения за границей.

Многие высокопоставленные соратники и коллеги вождя готовили специальные статьи к юбилейной дате, где превозносили заслуги Сталина в той или иной сфере политической и общественной жизни, партийном и государственном строительстве, военном деле и народном хозяйстве. В дни юбилейных торжеств эти статьи были опубликованы в центральных газетах и в ведомственных изданиях. Перед публикацией некоторые (возможно, все) тексты проходили строгую проверку у цензоров Агитпропа (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 154. Л. 3–109.). Помимо рядовых цензоров, в процедуре визирования принимал участие сам руководитель Агитпропа, секретарь ЦК ВКП(б) Михаил Суслов. На одобрение Суслову поступали и поздравительные письма трудящихся из союзных республик. Письма проходили предварительную цензуру в Агитпропе и дальше отправлялись в редакции республиканских газет для публикации (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 274. Л. 5, 166–167).

На Агитпроп также была возложена обязанность отбирать печатные и иллюстративные материалы о Сталине для распространения за границей, главным образом в странах Восточного блока. В частности, Агитпроп составлял и рекомендовал список фотографий и книг о Сталине для перевода и распространения за рубежом (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 141. Л. 1–7.).

Таким образом, один из главных органов советской цензуры был вовлечен в создание и тиражирование образа Сталина, которому приписывались все достижения советского государства, а также заслуги многих людей, в том числе политических деятелей.