Адрес: г. Москва, ул. Поварская (в 1923–1993 — ул. Воровского), д. 52
Журнал «Юность» с 1966 по 1981 год при редакторе Борисе Полевом опубликовал более 80 стихотворений В. Шаламова и несколько его очерков — больше, чем любое другое периодическое издание.
Воровского, 52. Здание Союза писателей СССР. Фото:
До 1971 года редакция «Юности» располагалась в здании правления Союза писателей СССР, органом которого считался журнал. Этот комплекс зданий XVIII – XIX веков на Поварской (в советское время — ул.Воровского) — перед революцией усадьба сначала принадлежал князьям Долгоруким, а затем перешел известной дворянской семье Соллогубов. После 1917 года в ней недолгое время размещалась московская ВЧК до переезда на Лубянку в марте 1918 года В 20-е годы в здании размещался Дворец искусств, Высший литературно-художественный институт, музеи — пока усадьба не была передана в 1932 году только что созданному Союзу писателей СССР.
Журнал «Юность» стал в конце 60-х – 70-е годы главным местом публикаций стихов Шаламова. Первая публикация состоялась в №10 за 1965 год, а всего до 1981 года в «Юности» вышло около 80 стихотворений.
В «Юности» Шаламов встречался и общался молодыми поэтами, среди которых был Юрий Чухонцев, Редактором отдела поэзии, работавшим с Шаламовым, был Натан Злотников, который в 1987 году так вспоминал о Шаламове:
У него была легкая походка. Это казалось невероятным для человека едва ли не двухметрового роста, с могучим разворотом плеч, с той совершенно богатырской статью, которой природа все реже наделяет людей...Всем в его присутствии было хорошо и спокойно, как будто по соседству с большим и сильным деревом. Говорил мало, преодолевая некоторую затрудненность речи, с застенчивостью, свойственной прямодушным натурам. И каждая фраза странным образом походила на того, кому обязана была своим рождением, и стихи были похожи на него: строгость, аскетичность и, может быть, даже суровость слога сопутствовали достоинству глубокой оригинальной мысли, отваге и бесстрашию сердечного порыва...У В. Шаламова были особые отношения со словом, он верно и строго служил слову, и оно служило ему. В этой взаимности не было и тени компромисса, а всегда присутствовала готовность к самопожертвованию — так друг служит другу.
Шаламов читает газету. На стене – фотография Осипа Мандельштама. 1968 г. Фото:
Борис Полевой, главный редактор журнала, хорошо относился к Шаламову, без его поддержки постоянное сотрудничество издания с (полу)опальным писателем было бы невозможно. Однако, несмотря на это, шаламовские стихи и в «Юности» подвергались цензуре и часто подолгу лежали в ожидании публикации. Шаламов нелегко переживал такие ситуации:
В «Юности» при окончательном наборе сняли целую полосу лучших стихов. Сняли три стихотворения 1) «Мир отразился
где-то в зеркалах…», 2) «Надо смыть с себя позор…», 3) «Близнец» («Мелькает, как день…»). Все это — уже без всякой цензуры, по собственной инициативе (чьей?). Именно общение с «Юностью» и диктует стихотворения вроде: «Надо смыть с себя позор…
Конституционный опыт, который я провожу на самом себе, заключается в том, что я никуда не хожу, не выступаю, не читаю, даже в гости не хожу, ко мне не ходит ни один человек, я не переписываюсь ни с кем, все равно подвергаюсь дискриминации. Не печатают стихи, снимают книгу с плана, [нрзб], не печатают ни один рассказ, ни стихи — каждая [точка] проверена чуть не на зуб. В «Литературной газете» год пролежали [нрзб], в «Знамени» и «Юности» — то же самое.
Борис Полевой. Фото:
У Полевого были две черты — редактора и человека, умещающиеся в одном лице: крайняя торопливость, вспыльчивость, бестолковость даже — десять раз встанет с кресла — сядет и выдаст, что он готов бесплатно лично печатать своей рукой вставки, сделать, <пробить>, толкать.
Наряду с этой чертой, крайней нетерпеливостью, в нем умещалась столь же крайняя осторожность. Ни на один вопрос в этом открытом для всех кабинете — у Полевого не было часов приема — вы никогда не получали ответа сразу. Главный редактор записывал дело на бумажку, а ответ вам был через несколько дней. Для чего это делать?
Не для того, чтобы прочитать с кем-то — ниже, выше или сбоку всех стоящих.
И не для того, чтобы дать поработать времени, как говорится. А просто затем, чтобы подумать наедине и если получить консультацию, то крайне необходимую, не больше.
А скорее всего главный редактор не хотел ни в чем рисковать, а напротив, обдумывал принятое решение.