Адрес: г. Москва (ранее — г. Кунцево), Витебская ул., д. 9

Справка о работе на заводе. Фото:
На кожевенном заводе Озерского волостного комитета крестьянского общества взаимопомощи Шаламов зарабатывал стаж для поступления в вуз. Варлам Шаламов был сыном священника, и поскольку дети духовенства не имели права получать высшее образование, для поступления в университет нужен был рабочий стаж.
Историю недолгой работы Шаламова в качестве дубильщика можно восстановить с помощью документов, сохранившихся в архиве МГУ. Профессия, судя по всему, была выбрана Шаламовым благодаря навыкам, полученным от отца. Шаламов писал: «Конечно, работая городским священником, отец не стрелял сам (стрелял на Кадьяке). Снимал и выделывал шкуры. Научил меня выделывать шкуры — кроличьи, по народному способу, обыкновенным тестом. Только убивать ни животных, ни птиц он не мог меня научить».
На заводе Шаламов работал сначала чернорабочим, затем дубильщиком и, наконец, отделочником. В удостоверении, выданном ему на заводе для подтверждения рабочего стажа, также сказано только о профессии дубильщика. Вероятно, опыт работы им был невелик (с апреля-мая по сентябрь 1926 года), чтобы отдельно обращать на это внимание. Кроме того, заработок отделочника, как и дубильщика, был относительно высок (45 и 63 руб. соответственно). В своих воспоминаниях о тех годах Шаламов записал, правда, что уволился с завода еще зимой 1926 года, тогда как по документам он продолжал трудиться вплоть до начала подготовки в вуз — до января 1927 года.

Анкета студента Шаламова. Фото:
Все фурьеристы, все ламаркисты учили о благодетельном, не только оздоровляющем, но переделывающем душу человека влиянии среды. Это принципиальное положение из догм приводило к высшей степени парадокса — «рабочему станку».
Тогдашняя теория относилась к таким переделкам души и сердца самым серьезным образом, и к документу о рабочем стаже нигде не относились с недоверием. Кандидат, сочувствующий — это все вполне реальные, а главное, вполне официальные, признаваемые властью категории.
Вернуть к станку! Послать в цех! — такие решения принимались даже в Коминтерне, ибо дышать воздухом завода считалось немалым делом. На нашем сплоченном кандидатском заводе работал ряд сыновей домовладельцев, нэпманов именно ради документа, ради спасительной справки. Я же работал там не толькоиз-за справки, а именно желая ощутить то драгоценное, новое, в которое так верили и звали. Я пришел туда не как сейсмограф, не для мимикрии, а искренне желая почувствовать этот ветер, обвевающий тело и меняющий душу. К26-му году я понял, что вязну в мелочах, в пустяках, что у меня другая, в сущности, дорога.
Для того чтобы получить этот стаж, вдохнуть этот рабочий воздух, я и поступил в 1924 году на кожевенный завод в Кунцеве дубильщиком. Но это был не тот «Москож № 6», как назывался тогда Троекуровский, стоящий поныне, а маленький завод Озерского комитета крестьянской взаимопомощи. Это было предприятие нэпмана Кочеткова, который сам был оставлен в роли техрука на своем же заводе на ставке.
Народу было человек 30 всего — рабочих и служащих, даже при той малой механизации все шло вручную, завод был карлик. Но документ он давал, как любая кузница пролетарских кадров. Оглядываясь сейчас назад и вспоминая работяг этого завода, я вижу, что все это были или бывшие нэпманы, или кустари, или дети кустарей. Только несколько человек, подва-три в каждом цехе, составляли рабочий костяк и ничего от будущего хорошего не ждали. Само управление заводом помещалось в Кимрах, завод делал подошвы, а больше ничего. Подошвы и приводные ремни. Если кимрскийхозяин-крестьянин сам переделывал себя, организовывал общество, производственную артель, то переделывал с помощью таких бывших частников, какие были на нашем заводе. На заводе было много грубости, споров. Эти споры обострялись от хронического безделья — не было сырья, бойня не давала продукции такому крошечному, да еще подозрительному социально заводу. Бойню нужно было пробивать взятками, что и делали весьма энергично.
По колдоговору, утвержденному в Москве, рабочему было запрещено заниматьсякакой-либо другой работой, сиди и кури, даже двор подмести нельзя.
Заработки у меня там были небольшие, но весьма твердые по тем золоточервонным временам.Варлам Шаламов. Курукин