Адрес: г. Москва, ул. Земляной Вал, д. 76/21
Театр на Таганке, 1966 год. Фото:
С момента возникновения Театра на Таганке Варлам Шаламов стал его постоянным посетителем. Этот театр напоминал ему театральные эксперименты его молодости — театр Мейерхольда, «Синюю блузу» Бориса Южанина. Для этого театра он даже хотел написать пьесу — «Вечерние беседы», которую Шаламов начал писать, но оставил неоконченной в середине
Шаламов тоже мечтал о том, чтобы увидеть свои пьесы на сцене, судя по всему, рассчитывал на помощь в этом Леонида Викторовича Варпаховского, тоже лагерника, которого он знал по Колыме. Но период работы Варпаховского в театре Ермоловой был недолгим, и пьеса Шаламова была поставлена в соответствии с замыслом автора только в 2014 году режиссером Алексеем Левинским.
Ирина Сиротинская вспоминала:
Мы познакомились с Варламом Тихоновичем как раз тогда, когда я переживала увлечение театром Любимова. Прошло много лет, но и сейчас я не помню более яркого театрального впечатления своего, чем спектакль «Добрый человек из Сезуана».
Плохой конец заранее отброшен.
Он должен,
должен,
должен быть хорошим!
Звенящий голос Славиной.
Варлам Тихонович скептически отнесся к моему увлечению. На его фотографии, подаренной мне тогда, в 1966 году, надпись: «Ирине Павловне с искренней симпатией и советом забыть театр на Таганке».
— Это все было, — говорил он мне, — Мейерхольд. Только забыто сейчас.
Но, подчиняясь моему желанию, он стал ходить в этот театр. И с каждым разом — все охотнее. «Павшие и живые», «Пугачев». После «Жизни Галилея» с Высоцким он сказал: «Давай напишем пьесу для этого театра». От соавторства я, конечно, отказалась, а к пьесам его интерес возобновился. Он стал делать наброски к пьесе «Вечерние беседы». Сюжет ее незатейлив: в тюремной камере встречаются все русские писатели, нобелевские лауреаты: Бунин, Пастернак, Шолохов, Солженицын. Их гоняют на пилку дров, они выносят парашу. А вечерами они беседуют…
<…>Не любил он МХАТ, все это жизнеподобие на сцене — сверчки, чаепитияи т. п. Театр есть театр. Театром он должен быть. И четвертой стены у него нет. О Мейерхольде, Вахтангове, Таирове говорил всегда с увлечением. Величайшей актрисой считал Алису Коонен.
Жаль, что он не дождался ни постановки своей пьесы «Анна Ивановна» на сцене, ни экранизации своей прозы. У него было, как мне кажется, сценическое чутье.
