Адрес: Москва, Большая Калужская ул., д. 75 (сейчас Ленинский
Микробиологический институт был организован в 1934 году. Директор

Микробиологический институт был организован в составе Академии наук в 1934 году на базе Микробиологической лаборатории. Вместе с другими научными учреждениями он расположился в здании на Большой Калужской улице.
Основателем лаборатории был известный микробиолог

Г. А. Надсон. Фото: labogen.ru
Георгий Адамович Надсон был арестован 29 октября 1937 года. Вместе с ним был арестован и его заместитель
В ноябре 1937 года особая комиссия проверила деятельность института и признала ее неудовлетворительной, предложив план «перестройки всей работы». В научном отчете Института микробиологии АН СССР за 1937 год говорилось:
Деятельность врагов народа, занимавших руководящие должности в Институте, не могла не отразиться на программе работ института и ее выполнении. Этим, в значительной мере, объясняется факт ориентации работ на умаление роли института в социалистическом строительстве. <…> По разделу вирусов животных имеется наибольшее количество снятых невыполненных работ, вследствие явно недобросовестного руководства.
АРАН. Ф. 199. Оп. 1. Д. 46. Л. 23–45. Л. 10–12
Цит. по: ЛевинаЕ. С. Первые вирусологи и медицинская вирусология в СССР1930-х гг.
25 ноября президиум АН СССР принял постановление «о решительной перестройке работы института в направлении повышения идейного и теоретического уровня работы института и более тесной связи проблематики с задачами социалистической практики».
Лев Александрович Зильбер, иммунолог и вирусолог, старший брат известного советского писателя

Л. А. Зильбер в своей лаборатории. Фото: 1543.su
Тогда вспомнили о моем предложении производить спирт из ягеля и направили в химическую лабораторию для уточнения технологии этого производства. Так я очутился в химической «шарашке». Но работать по использованию ягеля не пришлось — не было соответствующей аппаратуры и помощи, так как приданный мне
инженер-винодел занимался главным образом писанием подробных отчетов начальству о всех наших разговорах, о чем я достоверно узнал, подложив хорошо замаскированный лист копировальной бумаги к нему на стол. Проблема рака меня давно интересовала. Я быстро организовал лабораторию, получив все оборудование из института, где раньше работал, и нужную литературу. Это было очень важно, что мы имели всю нужную нам иностранную литературу. Было много времени, чтобы думать и планировать во всех деталях каждый опыт. По особому разрешению можно было оставаться в лаборатории допоздна, и я широко пользовался этим. <…> Наши лаборатории помещались,по-видимому , накаком-то химическом заводе в расстоянии 7–10 мин. ходьбы от корпуса, где мы жили. Когда конвойный водил нас туда и обратно мы проходили мимо зенитной батареи и несколькодевушек-красноармейцев недоуменно смотрели на нас. <…> Не знаю откуда и зачем, но у нас в лаборатории была папиросная, очень тонкая, высокого качества бумага. Даже если писать на ней чернилами, они не расплывались. А карандашом можно было писать очень, очень мелко. Что если попробовать написать на ней хотя бы основные результаты работы? Сколько это займет места? Два, даже три листика этой бумаги можно было сложить таким образом, что они заняли бы объем не более пуговицы средних размеров. Такую «вещь» может быть и можно будет передать при свидании. Это была очень трудная работа, не только потому, что приходилось писать микроскопическими буквочками, но и потому, что это нужно было делать так, чтобы решительно никто этого не видел, не только стража, которая ежеминутно наблюдала за нами через «глазок» в двери, но и другие работающие в лаборатории. <…> Свидание протекало обычно. Радость видеть дорогие лица смешивалась с сознанием горечи и бессмысленности своего положения. Быстро протекли положенные минуты. Прощаясь, я стал левым боком близко кЗ. В. Один из наблюдателей был за моей спиной, другой — за ее спиной. Я уронил носовой платок, который был в правой руке и тут же вложил пуговицу в ладоньЗ. В. Ладонь закрылась, рука не дрогнула и не двинулась. З. В. и В. А. вышли. Наблюдающий подал мне платок, который он тщательно осмотрел. Все было спокойно. Кажется, удалось! Я вернулся на шарашку счастливым. Рукопись была в верных руках. Рано или поздно она увидит свет. Я не сомневался, что на следующем свидании я найду возможным дать понять З. В., что рукопись нужно печатать независимо от моей участи.Воспоминания
Л. А. Зильбера // Киселев Л. Л., ЛевинаЕ. С. Лев Александрович Зильбер. 1894–1966: Жизнь в науке. М.: Наука, 2004