Шарашки
Вводная статья
Авиационный завод № 39 / ЦКБ-39
Болшевская шарашка (г. Королев)
Бутырская тюрьма
Военная коллегия Верховного суда / ОКБ в ЭКУ ОГПУ
Завод «Динамо»
Завод «Компрессор» / ОТБ-8
Завод «Красный богатырь»
Коломенские лагеря в Голутвине, Щурове, Непецине и Сергиевском
Котельный завод им. Бари / ОТБ-11
Кучинская шарашка
Марфинская шарашка
МОГЭС / ОТБ-12
НИИ-160 (Фрязино)
НИИ-6
НИИ-862 (Оптическая шарашка)
Ольгинский завод / ГСНИИ-42
Туполевская шарашка / ЦКБ-29
Тушинский машиностроительный завод / ОТБ-82
Кучинская шарашка

Объекты на карте:

Кучинская шарашка

Кучинская шарашка

Адрес: Московская обл., г. Кучино, ул. Рюмина (сейчас — Гидрогородок)

Кучинская лаборатория была технической базой радиоконтрразведывательной службы в ведении МГБ с 1946 года, когда ведомству удалось забрать ее из подчинения МВД. Здесь соседствовали заключенные специалисты, которые по требованию МГБ разрабатывали оборудование для дистанционной прослушки, и заключенные художники.

Платформа Кучино, близ которой находился филиал радиоразведывательной лаборатории — Кучинская шарашка. 1957–1958 гг.
из НКВД в МГБ

28 мая 1946 года полковник Железов писал, что основными причинами необходимости передачи лаборатории 4-го Спецотдела МВД СССР в систему МГБ явилась необходимость разработок технических средств подслушивания, без прохода в здание через окно и стены на принципе модуляции световых бликов или радиоотраженных ультракоротких лучей. Разработка технических средств панорамного видения локационного типа на расстоянии. Разработка микроатомных диверсионных взрывателей, управляемых на расстоянии радиосредствами.

Железов писал, что эта работа в системе МВД встречает ряд затруднений, ничем не оправданных. Так как с начала зарождения и в течение 15 лет лаборатории исполняли работы для оперативных отделов МГБ, а не для МВД, и поэтому искусственные выделения их из МГБ и загрузка их другой работой является неправильной, а возможные последствия чреваты отставанием от заграничных разведок.

Частичное же выделение лабораторий приведет к разрушению их и в МГБ и в МВД, а до момента, пока они будут восстановлены, будет потеряно не менее двух лет.

Использование в лабораториях МГБ заключенных с длительными сроками (от 10 лет и выше), по мнению Железова, категорически необходимо, так как это основной научно-технический персонал лабораторий. Без этого состава выполнение серьезных научно-технических работ сейчас невозможно.

Поэтому в МГБ из 4-го Спецотдела МВД СССР должны быть переданы:

  • Центральная радиолаборатория в поселке Кучино, ее полигон и филиал в Москве со всем штатом, персоналом заключенных специалистов, оборудованием и зданиями, как лабораторными, так и жилыми.
  • Лаборатория Спецтехники в г. Москве на Спиридоновской улице и ее филиал на ул. Рюмина со всем штатом, оборудованием и лабораторными помещениями.

Министерство государственной безопасности нуждалось в технике во всех ее проявлениях гораздо больше, чем казалось с первого взгляда. В первую очередь эта нужда диктовалась все нарастающим отставанием от других стран, и поэтому, исключая возможность идти полумерами, необходимо было организовать в Министерстве государственной безопасности CCCР самостоятельный, подчиненный министру МГБ СССР Отдел вооружения техникой.

Такое решение без особых дополнительных затрат должно было привлечь в институт новые кадры и поставить МГБ в равное с другими министерствами положение.

Железов предложил структуру Отдела вооружения техникой МГБ СССР, которая бы состояла из семи отделений в Москве и пяти филиалов на периферии. Она включала в себя четыре специализированные лаборатории, опытный завод, финансово-плановое и хозяйственное отделение, а также отделение опытной эксплуатации.

1 июля 1946 года совместным приказом МВД и МГБ СССР «О разделении между МВД и МГБ поликлиник, санаториев и домов отдыха, детских садов, детских колоний и пионерлагерей, строительных организаций, подсобных хозяйств и совхозов, типографий, клубов и других хозподразделений МВД СССР, не разделенных в 1943 году», было решено:

1. Передать в МГБ СССР центральную радиолабораторию, размещенную в поселке Кучино, ее филиал в г. Москве на Котельнической набережной и полигон, включая весь личный состав и состав заключенных специалистов, оборудование зданий, лабораторий и полигона. Жилые постройки и производимое в настоящее время строительство на территории радиолаборатории в полном объеме по балансу на 1 июля 1946 года.
2. Передать в МГБ СССР лабораторию специальной техники по ул. Алексея Толстого и ее филиал по ул. Рюмина, включая весь личный состав, здания, оборудование и материалы по балансу на 1 июля 1946 года.
Установить, что имущество, личный состав и помещения лабораторий, занятые по выполнению заданий для Правительственной ВЧ-связи, разделению не подлежат.
МГБ СССР берет на себя обязательство по выполнению запланированных МВД разработок и серийной аппаратуры на 1946 год и на 1947 год в объеме, равном 1946 году.

Контрразведка

Здесь работал Лев Сергеевич Термен, разносторонне одаренный русский ученый-изобретатель. Возможно, здесь Термен разработал аппарат для «прослушивания» разговора в помещении при помощи считывания вибрации стекла в окне отраженным инфракрасным лучом.

Заключенные художники

В Кучинской шарашке работали художники.

Соломон Моисеевич Гершов

Справка из Виртуального музея ГУЛАГа:

Живописец, график. Родился 23.09.1906 в г. Двинске, Витебская губ. Учился в Витебске в Свободных художественных мастерских, в том числе у М. З. Шагала. С 1922 — в Петрограде/Ленинграде. Учился в рисовальной школе Общества поощрения художеств, в Институте художественной культуры у К. С. Малевича и П. Н. Филонова. Первая персональная выставка в 1926.

С. Гершов. Курящий зэк. Конец 1940-х гг. Воркута. Бумага, карандаш. Фото: архив общества «Мемориал»

С. Гершов. Курящий зэк. Конец 1940-х гг. Воркута. Бумага, карандаш. Фото: архив общества «Мемориал»

Арестован ПП ОГПУ в ЛенВО 23.04.1932 в Ленинграде, обвинялся в «клевете на АХРР» (Ассоциацию художников революционной России). При обыске изъяты и уничтожены все работы. Приговорен постановлением Коллегии ОГПУ 17.06.1932 по ст. 58–10 УК РСФСР к трем годам ссылки (лишен права проживания в 12 п. п. и Уральской обл.). В ссылке в Курске, с ноября 1932 — в Борисоглебске. Освобожден в сентябре 1934 года по ходатайству художника И. И. Бродского, уехал в Москву. Член Московской организации Союза художников (с 1934).
Во второй раз арестован в Москве в январе 1948 года. Под следствием в Бутырской, Лефортовской, Горьковской тюрьмах. Приговорен 17.04.1948 ОС при МГБ СССР по ст.ст. 19-58-1а, 17-58-8, 58–10 к 10 (по др. данным, к 15) годам ИТЛ. Картины Г. конфискованы и уничтожены МГБ. Начало срока — 20.01.1948. В заключении в Особлаге № 6 МВД (Воркута). Работал на шахтах № 10 и 29, затем в качестве художника. Переведен в спецтюрьму № 16 МГБ СССР под Москвой (Марфинская шарашка), затем — в специальное конструкторское бюро (СКБ-143, Кучинская шарашка). Работал художником.
Освобожден 18.11.1955, по др. данным, — в августе 1956 года. Реабилитирован в 1956; по делу 1932 года реабилитирован постановлением президиума Ленгорсуда от 07.12.1958. С 1957 жил в Ленинграде. Персональные выставки: в Лондоне (1965), в США (1972) в Ленинграде (1973), в республиках Закавказья (1970-е). Умер 14.06.1989 в Ленинграде.

Анатолий Иванович Григорьев

Из воспоминаний о художнике Анатолии Ивановиче Григорьеве:

Союзом художников ему была отведена в Москве, где-то на Масловке, студия для творческой работы, где он в основном пребывал и днем, и ночью, чтобы не терять времени даром — работал запоем. Был он набожным, привержен философско-религиозному учению — теософии. Впоследствии терпеливо рассказывал мне о смысле общения с потусторонним миром… Я же, мало того что не верил в эту, как считал, абракадабру, но и вообще ничего не смыслил в любой религии. Правда, его рассказы далеко выходили за рамки ее, касаясь истории Древнего мира — Римской империи, Иудеи и др. Слушал я его с интересом, он умел рассказывать очень доходчиво, к моему недопониманию, не в пример Ивашову-Мусатову, относился терпеливо и в благожелательном тоне пытался все мне разъяснить. Он получил десять лет за «антисоветскую агитацию», а в действительности за то, что не скрывал своей веры и открыто проповедовал ее. К полученному сроку он относился спокойно, был рад, что ему предоставили возможность заниматься искусством, и с головой окунулся в работу. Она заключалась в том, чтобы выполнить заказ на создание портретной галереи великих русских ученых и композиторов, не повторяя тех, кого на Марфинской шарашке изобразили в живописном плане.
Через несколько дней майор сообщил мне, что, по его сведениям, всю оформительскую группу Марфинской шарашки в самое ближайшее время планируют перевести в Кучинскую для оформления клуба непосредственно на месте. До их приезда он приказал мне принять самое деятельное участие в работе Григорьева: «…а то он того гляди уснет на ходу — еле двигается…»
Первое время я наблюдал, как он лепит из глины. В работе он преображался, и мне уже не верилось, что общение с «потусторонним миром», вера в мистику имеют для него серьезное значение. Это был великолепнейший мастер! За неимением помощника он сам и формовал, то есть готовил формы для отливки изваяний уже в гипсе. Я попросил, чтобы он обучил меня этой работе, и уже через несколько дней почти освоил ее. Для меня это казалось волшебством — участие в творческой работе. Анатолий Иванович тоже был доволен — все же какая-то помощь. Это действительно было похоже на волшебство: готовый глиняный бюст смазывается мыльной пеной, разделяется пополам металлическими пластинами — чтобы отделить затылочную часть от лицевой, все это заливается гипсом, а когда он застынет, снимаются обе половины готовой гипсовой формы. Но главное, конечно, отливка гипсового бюста. Вот где начинаются чудеса! Никогда в жизни я не думал, что можно получить такое удовольствие от работы! Уже через неделю я, под наблюдением Григорьева, самостоятельно отлил гипсовый бюст русского ученого, изобретателя парового двигателя (по советской версии) Черепанова.
Процесс был несложен: отливка с глиняного бюста гипсовых форм; смазка их изнутри жиром — он не дает сцепления с залитым в форму гипсом; заливка гипса в форму и затем главное: при помощи молотка и специальных зубил легкими ударами по форме удалять ее частями от постепенно появляющейся поверхности лица. Буквально на глазах из бесформенной массы гипса, как по мановению волшебной палочки, начинают вырисовываться черты человеческого лица! Затем 20–30 минут для окончательной зачистки застрявшего в мелких углублениях гипса, и все готово! В связи с этим, через несколько дней произошел забавный случай. С вечера я залил в форму гипс, а утром приступил к очистке уже почти готового бюста. Я стоял у стола и отбивал куски гипса с тыльной части, когда почувствовал за спиной чье-то присутствие. Оглянулся — майор Середа, он недовольно морщился, наблюдая за моими действиями. Подойдя поближе, он изрек: «Григорьев — отъявленный лентяй и молчун, вот уже два месяца лепит какого-то мужика и все закончить не может. На мои вопросы не отвечает. Кстати, вы такой же лентяй, стучите тут молотком, а ничего, видно, не получается. И зачем только вас сюда прислали?». Я сделал вид, что обиделся, и, чтобы разыграть его, повернул форму лицом вверх, затем медленно и уверенно стал отбивать куски гипса с лица: удар — появилась часть носа, еще удар — часть бороды и так далее. Майор сразу же замер около меня, он был зачарован, его голубые глаза смотрели на меня с таким искренним изумлением, с таким восторгом, что мне стало немножко совестно.
Когда была закончена работа над бюстом бородатого ученого — а это заняло около часа, я водрузил его на стол лицом к начальству. Середа был потрясен: за час сотворить такую прекрасную скульптуру! Он быстро ретировался и тут же вернулся с Григорьевым. Показывая пальцем на меня, он стал стыдить бедного Анатолия Ивановича: вот, дескать, надо учиться, смотрите какой молодой, а как быстро работает, пока вы занимаетесь мазней по глине, он прямо из гипса сотворил бюст, да и работа какая, — восхищался он. Я не ожидал такого оборота, ведь идиотизм тоже имеет свои пределы! Григорьев, как обычно скромно потупившись, молчал. Пытаясь объяснить возникшее недоразумение, я сказал, что не гожусь даже в подошвы ему, так как выполнял чисто техническую работу и т. д. и т. п., но майор резко оборвал меня: «Я ценю вашу скромность, но защищать лодыря не позволю!» Трудно было представить себе, что курирующий вопросы искусства по шарашке был настолько далек от него, что не разбирался в самых элементарных вещах. Невольно вспомнился полковник МТБ Цодиков, который заставил меня для определения степени моих способностей как художника рисовать портрет Берии. Об анекдотическом случае с бюстом я постарался рассказать всем кому не лень. Возможно, слух об этом дошел до начальства или были какие-то другие причины убрать Середу, но в скором времени он исчез из нашего поля зрения.