Адрес: Москва, ул. Волхонка, д. 18/2
В ноябре 1967 в Институте русского языка АН СССР состоялось последнее московское публичное выступление Солженицына. После выступления научные сотрудники института, Леонид Крысин и Ламара Капанадзе, стали помощниками-«невидимками» Солженицына.
Трое сотрудников Института на специальном заседании осудили ввод войск в Чехословакию. После этого один из них — Константин Бабицкий, вышел на демонстрацию на Красную площадь вместе со своими друзьями.
Институт русского языка АН СССР. Фото: PastVu
После конфискации архива и неформального отстранения от официальной литературной деятельности с осени 1966 года Солженицын использовал любую возможность для публичного выступления, чтения своих неопубликованных произведений и опровержения слухов о себе.
Одно из последних таких выступлений состоялось в ноябре 1967 года. Леонид Петрович Крысин, научный сотрудник Института русского языка АН СССР, пригласил Солженицына выступить в их институте. Из воспоминаний Леонида Крысина:
В ноябре 1967 года, то есть в год и месяц 50-летия советской власти, мне пришла в голову идея пригласить Солженицына в наш институт, хотя он в то время уже считался врагом советской власти. Произошло все очень прозаично. Открытой почтой кинули в ящик, просто в обычный почтовый, и письмо ушло в Рязань, он тогда жил в Рязани. Он нам ответил. Назначили день.
После октябрьских праздников Солженицын отправился из Рязани в Москву, где навестил Ростроповича, побывал у Капицы и Чуковских, а также выступил в Институте русского языка на Волхонке. Во время выступления Солженицын прочитал «Раковый корпус», «Крохотки», главы из новой редакции романа «В круге первом» и что-то из своей биографии.
Леонид Крысин. Фото: Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом. М.: Согласие, 1996
Из воспоминаний Леонида Крысина о выступлении Солженицына:
Были наши сотрудники просто, хотя Александр Исаевич, когда читал, я сидел позади него, за спиной, и он оглянулся и так колюче меня в упор стал рассматривать, думая, что, может быть, я потенциальный «стукач». Открыто записывали. Ну, была, конечно, аппаратура не та, что сейчас, громоздкие магнитофоны. После этого вот эти записи я хранил у себя дома — в книжном шкафу такую нишу сделал, вставил туда банку с водой, чтобы они не высыхали. Но все равно была опасность, что они рассыплются, потому что уже 40 лет. И вот недавно совсем перенесли на цифровые носители, и в нашей лаборатории теперь появилась эта запись того, как читал Солженицын «Раковый корпус», «Крохотки», главы из «В круге первом», рассказывал что-то такое биографическое, как его преследовали.
Осенью 1968 года Елене Чуковской, ответственной в те годы за логистику рукописей, потребовались новые помощники, которые взяли бы на постоянное хранение их часть.
У Солженицына были знакомые из Института русского языка на Волхонке: научный сотрудник Леонид Крысин и ученый секретарь Ламара Капанадзе, благодаря которым и состоялось его выступление. Из воспоминаний Солженицына о них:
Осенью, я думаю, 1968 я и предложил ей таких хранителей — сотрудников Института Русского языка на Волхонке. Одного из них, Леонида Крысина, Люша и без того хорошо знала по его посещениям К. И. Чуковского. Другая же была – очень милая Ламара Андреевна Капанадзе. Я всего-то и видел её раза три в жизни, два раза — по их институтской затее позвать меня якобы для образцовой фонетической записи на магнитофон, на самом деле – познакомиться со мной и получить рукописи для размножения. (И ещё успели они мне помочь в розысках по кубанскому и донскому и диалектам.) В третий раз я позвал их обоих (на тот же родной и роковой Страстной бульвар, все на ту же любимую «новомирскую» аллейку у его расширения) — и сразу предложил им хранение страшнейших моих вещей, и в большом объеме. Они взяли, не дрогнув, и хранили отлично. Леня – относил от Люши и приносил к ней, это было естественно, ибо он продолжал работу над наследием К. И., — Ламару же, именно по законам конспирации, я, к сожалению, и не видел больше никогда — ни познакомиться ближе, ни поговорить; да и Люша очень редко.
Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом. С. 513
В Институте Русского Языка с Ламарой Капанадзе. Ноябрь 1967 года. Фото: Солженицын А. И. Бодался телёнок с дубом. М.: Согласие, 1996
На специальном заседании в Институте русского языка Академии наук СССР «братскую помощь» Чехословакии осудили только три научных сотрудника —
Леонид Леонидович Касаткин (р. 1926), лингвист, ветеран ВОВ, научный сотрудник Института с 1961 года. На митинге в ИРЯ он проголосовал против резолюции в поддержку ввода войск в ЧССР и выступил с критикой этого решения. Был вынужден уволиться под давлением руководства в 1974 году, и смог вернуться в Институт только в 1990 году.
Вслед за Касаткиным был уволен и Булатов.
Константин Бабицкий на заседании Института сказал: «Родина — мать. Ее не выбирают. Но сегодня мне стыдно, что я гражданин Советского Союза». По приговору суда Бабицкому было запрещено работать по профессии — в институт он больше не вернулся.