Места заключения
Вводная статья
1-я Московская центральная тюремная больница
Бутырская тюрьма
Краснопресненская пересыльная тюрьма
Лефортовская тюрьма
Лубянка, 2
МЧК / УНКВД Москвы и Московской области / Тюрьма московского областного управления НКВД
Новинская женская тюрьма
Сокольническая тюрьма / Матросская Тишина
Сретенская тюрьма и Знаменский лагерь
Сухановская особорежимная тюрьма
Таганская тюрьма
Тюрьма и расстрельное помещение ВЧК-НКВД в Варсонофьевском
Сретенская тюрьма и Знаменский лагерь

Объекты на карте:

Сретенская тюрьма

Сретенская тюрьма и Знаменский лагерь

Адрес: Москва, 3-й Колобовский пер., д. 16 (ранее — 3-й Знаменский пер.)

Арестные помещения бывшей Сретенской полицейской части стали одной из самых значительных тюрем Москвы. К 1918 году Сретенский арестный дом. С декабря 1923 года до 1925 года Сретенский дом предварительного заключения. В 1925 году переименован Сретенский дом заключения. Остается им как минимум до марта 1929 года. К 14 февраля 1930 года Пересыльное отделение Мясницкого исправительно-трудового дома. С 14 февраля 1930 года до 1933 года Сретенский пересыльный дом заключения, в обиходе «Пересылка» и Пересыльная тюрьма. В 1934 году Сретенский изолятор. К 1935 году – Пересыльная тюрьма, в обиходе с пометой «Сретенская». К 1941 году и до 1954 года Тюрьма № 2 Управления НКВД Московской области. В обиходе с 1930 года Сретенская тюрьма. Закрыта не ранее марта 1954 – не позднее мая 1955 года. В начале 1930-х годов в Сретенской тюрьме в основном содержали тех, кого арестовала милиция, но сохранялось не меньше 225 мест (по данным на 1935 год) для арестованных по линии ГБ. Сретенская тюрьма активно использовалась и в годы Большого террора.

Сретенский полицейский дом в 3-м Знаменском переулке. Фото: Альбом зданий, принадлежащих Московскому городскому общественному управлению. Т. 1. С. 213

Сретенский полицейский дом в 3-м Знаменском переулке. Фото: Альбом зданий, принадлежащих Московскому городскому общественному управлению. Т. 1. С. 213

Внутреннее устройство тюрьмы

Сретенская тюрьма располагалась в 3-м Колобовском переулке (быв. 3-й Знаменский) — там, где до революции находилась полицейская часть. За время ее существования несколько раз менялось название тюрьмы и нумерация зданий. В первые годы после революции на бланках Сретенского арестного дома стоит адрес: 3-й Знаменский переулок, дом 3. В 1920-е годы в документах появляется дом 8. На 1930 год в домовладении 8 по указанному переулку соседствовали Пересыльный домзак, который находился в ведении Главного управления местами заключения (ГУМЗ) НКВД РСФСР, и Сретенский арестный дом административного отдела Мосгорисполкома. Как отмечают исследователи, дома № 8 и № 16 имели несколько корпусов, расположенных на одном участке (Кокурин А., Моруков Ю.).

В 1934 году, после образования НКВД СССР, Сретенский изолятор перешел в подчинение АХУ НКВД СССР. Сретенская тюрьма к моменту передачи освободившихся помещений бывшей тюрьмы № 2 УМВД СССР (Сретенская) Главному управлению геодезии и картографии МВД СССР под учебные занятия Московского топографического техникума и аэрофотосъемочного училища (приказ МВД № 453 от 30 мая 1955 года) значится по адресу: 3-й Колобовский переулок, дом 16.

Судя по документам 1925—1926 годах тюремное здание (дом 8) состояло из двух корпусов, правого двухэтажного и левого одноэтажного (в документах 1923—1924 годов он назван старым корпусом, описан как ветхое здание) с общим числом камер — 32, площадью 199,18 кв. саж., с кубатурой 229,03 куб. саж.

Корпуса имели коридорную систему, причем в правом корпусе камеры были расположены по обеим сторонам коридора, в левом — с одной стороны. Помимо камер в правом корпусе были отдельные комнаты, предназначенные для клуба и школы для заключенных (29,83 кв. саж.), а также дежурная комната (12 кв. саж.), комната для свиданий (2,41 кв. саж.), канцелярия, столярная мастерская, общежитие для сотрудников дома заключения (три комнаты площадью 22,23 кв. саж.) и дезинфекционная камера.

В левом корпусе находились кухня, комната канцелярии рабочей части, красный уголок для надзора, продуктовый цейхгауз и приемный покой.

Кроме указанных помещений имелись надворные постройки — пять сараев, два из которых были приспособлены под слесарную и столярную мастерские, другие заняты конюшней, вещевым цейхгаузом и дровами. Имелась баня с пропускной способностью до 40 человек за раз.

Корпуса располагались один против другого и вместе с надворными пристройками составляли прямоугольник. Причем фасады левого корпуса и надворных пристроек выходили на соседнее частное владение. Фасад правого корпуса — на площадку перед Центральным рынком. Стен и заборов вокруг не было.

В домзаке отсутствовали карантин для вновь прибывших заключенных, изолятор на случай заразных и эпидемических заболеваний, комната для допроса представителями следственных органов, строгое помещение для наказуемых в административном порядке, комната для резерва охраны.

Помещение канцелярии имело вид проходного коридора, что с учетом его небольшой площади и близости к комнате свиданий, создавало не вполне рабочую обстановку. Общежитие для сотрудников также создавало трудности в работе домзака. Оно выходило во внутренний двор тюрьмы, поэтому через тюремный двор, дежурную комнату ходили посторонние люди, свободные от службы надзиратели и члены их семей.

В Сретенском домзаке было четыре наружных и восемь внутренних постов. Они располагались так:

  • 2 во дворе,
  • 2 с наружной стороны правого корпуса,
  • по 2 поста в двух коридорах правого корпуса,
  • 1 пост в тамбуре правого корпуса,
  • 1 в коридоре левого корпуса,
  • 1 на кухне,
  • 1 у входной двери.

Еще один пост приходился на слесарную и столярную мастерские. Все посты были связаны с ответственным, дежурным помощником начальника сигнализационными звонками. Некоторые посты имели лишь зрительную связь между собой. Никакой другой связи между постами не было.

Расстрелы на территории Сретенского домзака и Уголовного розыска

В мае 1919 года общее собрание судей Городского района Москвы постановило произвести ревизию Сретенского арестного дома и арестантских помещений при Управлении Московского уголовного розыска (по адресу 3-й Знаменский пер., д. 17). Поводом послужил доклад Кобра, Фридланда и Косогорова о расстрелах на территории этих учреждений. Результаты ревизии были направлены в Президиум Совнарсуда и Моссовет.

Членов комиссии сначала не впустили на территорию Сретенского домзака, требуя разрешения МЧК. Но помощник смотрителя сообщил:

в Уг[оловном] роз[ыске] милиции идут постоянные расстрелы, так, на 6 мая в ночь было расстреляно 16 человек, в ночь на 7 мая — 11 человек, в ночь на 8-ое — 20 человек, причем установлено, что в числе 20 человек было расстреляно трое, № 4846 — Василий Павлов, за № 4844 — Сергей Павлов и за № 4856 — Станислав Ровный. Двое последних были расстреляны в саду около стены при помещении боевой дружины при Уг. роз. милиции, а первый, Василий Павлов, не желавший добровольно идти к месту расстрела, был убит под воротами арестного дома. Сергей и Василий Павловы — карманники, задержанные в цирке Саламонского за кражу кошелька, в то время когда они делили между собой содержимое кошелька. Станислав Ровный также был задержан за кражу.

ЦГАМО. Ф, 66. Оп. 1. Д. 191. Л. 104

С первого раза судьи смогли осмотреть помещения Управления уголовного розыска и поговорить с заключенными. При этом присутствовали Трепалов, начальник управления Уголовного розыска, и его помощник Додлин. Вот что они увидели:

В комнате, где следует содержать не более пяти человек — помещалось более 30 человек, причем мужчины, женщины и несовершеннолетние содержатся вместе и настолько тесно, что половина арестованных не имела места сидеть, а стояла и вполне понятно о сне им нечего было думать. Большинство задержанных сидят по сомнению в личности, с одною и до трех судимостей. Есть не судившиеся ни разу. Обвинения большинству не предъявлено и на большинство нет постановлений о содержании под стражей, несмотря на то, что некоторые из них содержатся очень долго (Юлия Крутикова — обвинение не предъявлено, ни разу не судилась, содержится 14 суток, Жукова Елизавета — обвинение не предъявлено, содержится 12 суток, Мартыненко Елизавета — обвинения не предъявлено — 12 суток, Рафальский Эд. — обвин. не предъявлено, содержится 10 суток и т. д.). Среди арестованных имеются мальчики от 13 лет (Буров, Шарашкин, Семенов и т. д.). Из взятых на выборку 17 человек — на 13 человек нет постановления. Второе помещение — почти темное, представляющее из себя крайне грязную, душную, почти темную комнату, рассчитанную на содержание 5 7 человек — содержит около 20 человек, на большинство нет постановлений.

ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 1. Д. 191. Л. 104 об.

Кроме того, было установлено, что на территории Управления уголовного розыска каждую ночь происходят расстрелы по приговорам Революционного трибунала, для чего осужденных привозят целыми партиями в Управление уголовного розыска.
Заключенные же заявили, что «происходящие в Уголовном розыске расстрелы окончательно издергали их нервы, и они находятся все время под опасением быть расстрелянными».

Осмотреть Сретенский арестный дом удалось со второго раза. В докладе члены комиссии написали об издевательствах, которым подвергались заключенные. Например, описаны такие случаи.

Так, заместитель Трепалова гр. Маздревич, обращаясь к одному из заключенных Петерсону, у коего, между прочим, нет ни одной судимости, сказал: «Как ты еще жив, ну сегодня не успели расстрелять, завтра расстреляем». В Срет. ар. доме находятся Михайлов, его жена и его сестра Овчаренко, содержащиеся в камере № 1 по обвинению в подлоге документов, коим, по словам служащих в арестном доме, грозит расстрел без суда.

ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 1. Д. 191. Л. 105

Очевидцы говорили, что первые два дня расстрелы производил сам Трепалов и комиссар МЧК женщина Тимерман. Потом стали высылать людей из МЧК. Служащие Уголовного розыска утверждали, что бандиты, которых расстреливали в ночь на 8 мая, опознали тех, кто приехал их расстреливать. Они сидели с ним вместе по обвинению в бандитизме.

Судьи были возмущены тем, что они увидели, и посчитали подобные явления совершенно недопустимыми. Они постановили наказать виновных, улучшить содержание заключенных (для начала отделить мужчин от женщин, несовершеннолетних от взрослых), обратиться в Московский Совдеп с просьбой прекратить расстрелы, которые противоречили декретам.

Причем в отчете отмечалось, что в ночь, после того как комиссия посетила Сретенский арестный дом, были расстреляны еще шесть человек. Судьи были весьма обеспокоены тем фактом, что подобное будет продолжаться и впредь.

Президиум Совета народных судей поддержал тогда доклад Коллегии народных судей Городского района и согласился с предложением сделать срочный доклад в Московский Совет рабочих и крестьянских депутатов.

Президиум Моссовета 9 мая 1919 года ответил постановлением:

1. Указать административному отделу на необходимость строгого исполнения правил содержания в арестных домах по отношении ко всем арестным домам и в частности по отношении к Сретенскому арестн. дому.

2. Предложить администр. отд. совместно с тов. ГЛУЗМАНОМ произвести разследование по докладу Народн. судей городск. участка о положении в Сретенском арестн. доме, предложив представить свои объяснения к понедельнику 12-го мая 1919 г.

3. Предписать МЧК приостановить исполнение всех приговоров с применением высшей меры наказании в пределах Сретенского арестного дома впредь до представления общего доклада о применении высшей меры наказания и правилах ее применения.

ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 1. Д. 191. Л. 102 с об.

Штат Сретенской тюрьмы

По штатному расписанию в Сретенском домзаке должен был служить 101 сотрудник. Количество штатных единиц распределялось следующим образом:

начальник — 1;
старший помощник начальника — 1;
младших помощников — 4;
старших надзирателей — 7;
отделенных надзирателей — 7;
младших надзирателей — 64;
канцелярского персонала — 6;
хозяйственных — 6;
работников учебно-воспитательной части — 5.

Среди персонала преобладали рабочие (38) и крестьяне (35), 23 сотрудника были из служащих. У остальных социальное положение не указано.
Членов ВКП(б) и кандидатов — 14 человек, членов ВЛКСМ — 5 человек. Уровень образования был невысокий. Со средним и незаконченным высшим образованием в тюрьме работало 17 человек, с низшим — 82.

Большинство сотрудников проработало в местах заключения больше года: от трех лет — 45 человек, более трех лет — 23 человека, остальные в этой сфере работали около года (из них 17 человек до полугода).

По штатному расписанию оклады персонала распределялись следующим образом:

начальник дома заключения получал 110 руб.;
старший помощник начальника — 85 руб.;
младший помощник начальника и заведующий учебно-воспитательной частью — 75 руб.;
старший надзиратель — 60 руб.;
отделенный надзиратель — 55 руб.;
младший надзиратель — 53 руб.;
учитель-воспитатель — 50 руб.;
старший счетовод — 65 руб.;
младший счетовод — 55 руб.;
старший делопроизводитель — 55 руб.;
младший делопроизводитель — 45 руб.;
машинистка — 50 руб.;
курьер — 38 руб.;
слесарь — 60 руб.;
возчик — 45 руб.;
повар — 45 руб.;
истопник — 40 руб.;
кладовщик — 50 руб.

Кроме окладов, административно-строевой состав получал на определенный срок носки, казенное обмундирование, никаких других видов материального обеспечения не было.

Те, кто охранял

Служба строевого состава проходила по определенной схеме. Младшие помощники начальника дома заключения несли суточные дежурства через 3 дня на 4-й, причем на каждого из помощников возлагались обязанности по заведованию строевой части, хозяйственной части и корпусами.

Старшие надзиратели и отделенные надзиратели несли суточные дежурства через 3 дня на 3-й. Кроме того, старшие надзиратели должны были помогать младшим помощникам по заведованию той или иной частью.

Младшие надзиратели несли 8-часовое дежурство в 3 смены, 4 дня в месяц были выходными. Смены производились в 8, 16 и 24 часа.

В 1925—1926 годах домзак имел на вооружении:

винтовок трехлинейных пехотных — 3 шт.;
кавалерийских — 8 шт.;
револьверов системы «Наган» — 45 шт.;
револьверов системы «Браунинг» — 1 шт.;
револьверов системы «Кольт» — 1 шт.;
патронов винтовочных — 270 шт.;
патронов к наганам — 443 шт.;
патронов к «Браунингу» — 36 шт.;
патронов к «Кольту» — 34 шт.

Все оружие, как пишет докладчик, «вполне годное для употребления и имеются лишь небольшие дефекты, как то: царапины и небольшие раковины в канале стволов».

В соответствии с приказом по административному отделу МГИК, со строевым составом каждую неделю старшим помощником начальника и заведующим учебно-воспитательной части проводились двухчасовые занятия, для чего составлялось ежемесячное расписание. Вызвано это было большой текучестью младшего строевого состава.

За систематический невыход на службу без уважительных причин, появление на службе в пьяном виде, сон на посту, связь с заключенными, неисполнение распоряжений и халатное отношение к службе на персонал налагались дисциплинарные взыскания.

За период с 1 января 1926 года по 1 января 1927 года было уволено по ст. 47 Кодекса законов о труде 23 сотрудника (непригодность к работе, неисполнение обязанностей без уважительной причины, совершение уголовно-наказуемого деяния и т. д.); уволено с приданием суду — 4; подвергнуто аресту до трех суток на гауптвахте — 10; 62 выговора было сделано с предупреждением и без предупреждения.

Те, кого охраняли

Сретенский дом заключения был прикреплен к Краснопресненскому районному суду и предназначался для содержания лиц, осужденных сроком до шести месяцев. Здесь находились заключенные разных категорий: мужчины и женщины, мелкие преступники и рецидивисты. В ходе реорганизации в конце 1923 года в арестном доме должны были остаться «заключенные не свыше 3-й судимости».

Домзак, судя по диаграмме заполненности, был рассчитан не более чем на 25  человек (вместе с Арбатским отделением, рассчитанным на 3  человек). Однако на практике был перенаселен. Апрель (300 заключенных) и ноябрь (342) 1923 года на диаграмме заполненности показаны как перегрузка. В декабре 1923 года число заключенных увеличилось.

Старый и новый корпус. Общая вместимость 200 человек. Наличие 420 человек. Есть приемный покой. Коек без щитов — 193.

Из акта об осмотре Сретенского ардома

Ситуация с переполненностью тюрьмы не изменялась и в последующие годы. (ГАРФ Ф. 8131. Оп. 37. Д. 3829) К 1 января 1926 года здесь содержалось 400 человек. С 1 января 1926 года по 1 января 1927 года прибыл 7971 заключенный. За тот же период времени убыло — 7828 человек. На 1 января 1927 года в домзаке состояло 543 человека.

Прибывшие заключенные, 7971 человек, подразделялись на следующие категории:

А. Преступления против порядка управления — 470 чел.;
Б. Должностные преступления, в том числе растратчиков — 372 чел.;
В. Преступления против личности — 4670 чел.;
в том числе хулиганство — 3884 чел.;
Г. Имущественные преступления — 2443 чел.;
в том числе за кражу — 1986 чел.;
Д. Прочие преступления — 14 чел.

На 26 января [1926 года] в Сретенской тюрьме было 506 заключенных. Среди них были растратчики (61); хулиганы (82); осужденные за кражу (192); остальные были осуждены за другие преступления. Большинство осужденных по социальному положению — крестьяне (94) и рабочие (204); 66 человек — служащие; для остальных (142 человека) социальное положение не указано.

Все осужденные были разбиты на категории и разряды. Заключенные-рецидивисты занимали верхний этаж правого корпуса, и тем самым были изолированы от случайных преступников. Все камеры, за исключением камер высшего разряда, держали на запоре, днем открывали через два часа для отправления естественных надобностей.

Камеры же высшего разряда запирали с вечерней и до утренней поверки. Передача предоставлялась всем заключенным дважды в неделю. Свидания же зависели от разрядов.

Распорядок дня заключенного выглядел так:

подъем в 6 часов;
чай от 6 ½ до 7 часов;
прогулка с 7 до 9 часов;
обед с 12 до 14 часов;
ужин с 18 до 19 часов;
чай с 19 до 20 часов;
сон с 22 часов.

Суточная норма питания включала (1 золотник = 4,266  ): 84 зол. хлеба, 16 зол. мяса или рыбы, 32 зол. крупы, 2,15 зол. растительного масла, 3 зол. соли, 1,6 зол. сахара, 0,46 зол. кофе.

Своеобразным протестом заключенных против затягивания дела государственными органами были индивидуальные голодовки. За 1926 год была объявлена 61 индивидуальная голодовка, массовых голодовок за этот период не было. В докладе упоминаются и два покушения на самоубийство.

Побеги из Сретенского домзака

В первые годы советской власти побеги из тюрем не были редкостью. ЦИТО (Центральный исправительно-трудовой отдел) в июле 1922 года издал циркулярное распоряжение о мерах борьбы с побегами из мест заключения. Заведующий ЦИТО Е. Ширвиндт объяснял это следующими обстоятельствами:

а/ наблюдающимся в настоящее время сильным некомплектом конвойной стражи в виду производящихся демобилизаций <…>;

б/ тяжелым материальным положением тюремного надзора, ввиду сильной задержки с уплатой и без того очень низких окладов содержания и неаккуратной выдачи государственных пайков.

Эти обстоятельства особенно тяжело отражаются на жизни тюрем и, в частности, в деле охраны.

Так, наблюдается массовый уход со службы тюремного надзора <…> те же причины вызывают [такие] печальные явления, как взяточничество со стороны низшего тюремного надзора и способствование побегу заключенных.

ЦГАМО. Ф. 66. Оп. 12. Д. 1003. Л. 34 с об.

Бежали заключенные и из Сретенской тюрьмы. За период с 1 января 1926 года по 1 января 1927 года бежало 88 человек: из домзака — 6 человек, с работ во дворе и внешних работ с полей орошения ст. Люблино — 52 человека, не возвратилось из отпусков — 30 человек. Из них 20 человек было задержано. В докладе указано четыре попытки побега, один пропил и пролом.

О побегах писали в газетах. Например, в «Известиях» за 24 июля 1924 года читаем:

Осужденный нарсудом к одногодичному заключению Петр Коньков, содержавшийся в Сретенском доме для заключенных, посредством взлома стены изолятора высвободился на свободу. Вскоре бегство было обнаружено, и Коньков был задержан и вновь водворен в тот же изолятор.

Другой заключенный сбежал, связав милиционера, охранявшего камеру. (Известия. 1923. № 121)

Материальное обеспечение тюрьмы

Проблема плохого обеспечения касалась не только штата тюрьмы. Средств на содержание заключенных также было недостаточно. Если смета на 1926–1927 бюджетный год была составлена из расчета 550 заключенных, то утверждена она была на штатное число мест, то есть 250 человек. Содержалось же заключенных в октябре 1137 человек, в ноябре 960 человек, в декабре 476 человек. Требовалось больше чем в два раза того, что отпускалось.

Например, на продовольствие отпускается 1250 руб. в месяц. Потребность же 4270 руб. в месяц. На хозяйственные расходы, куда входит водоснабжение, освещение, стирка белья заключенным, мелкий технический ремонт, содержание помещения и транспорта, двух штатных лошадей и одной сверхштатной, — отпускается всего 350 руб. в месяц.

Из-за недостатка отпускаемых средств у дома заключения образовалась крупная задолженность: за продовольствие — 6000 руб., за водоснабжение — 1652 руб. Большой недостаток испытывали в постельных принадлежностях, белье для заключенных, которые получали лишь по числу штатных мест.

Однако при хозяйственной части домзака находилась продуктовая лавочка для заключенных, которая отпускает продукты по ценам кооперативов. Получаемую прибыль от скидок при закупках продуктов тратили на улучшение нужд дома заключения.

Кроме лавки, тюрьма имела подсобные предприятия: пакетную и портновско-сапожную мастерскую. С октября 1925 года были организованы столярная, слесарная мастерские и кузница.

Особенности делопроизводства

Объем работы тюремной канцелярии был большим. За период с 1 января 1926 года по 1 января 1927 года поступило 15 587 бумаг, выпущено — 12 224. Докладчик отмечал, что персонал, при низкой заработной плате, был загружен технической канцелярской работой, большим количеством запросов со стороны различных органов. Кроме того, «текучесть заключенных» была высокой, через канцелярию ежедневно проходило 60–70 человек. Поэтому в помощь штатным работникам канцелярии для выполнения технической работы назначали заключенного.

Наблюдательная комиссия

В Сретенском домзаке работала наблюдательная комиссия, которая состояла из начальника дома заключения, судьи и помощника прокурора по Краснопресненскому району. На заседаниях присутствовали заведующий учебно-воспитательской части, заведующий рабочей части, старший помощник начальника, представитель от научного кабинета Арбатского отделения. Комиссия заседала еженедельно по четвергам. За 1926 год наблюдательная комиссия заседала 36 раз. Какие вопросы рассматривали ее члены?

За указанный период комиссия рассмотрела 3374 заявлений об отпусках (удовлетворено 1617), 661 о досрочном освобождении (удовлетворено 149), 511 о переводе и разр. (удовлетворено 485), 187 о зачете рабочих дней (удовлетворено 153), 93 о пер. из одного места заключения в другое (удовлетворено 71), 31 о помиловании (решение комиссии неизвестно).

Организация воспитательной работы

При Сретенском домзаке действовала учебно-воспитательная часть (УВЧ), где работали четверо учителей-воспитателей под руководством заведующего. Только один из них имел законченное высшее образование, трое были студентами 1-го МГУ, у четвертого было незаконченное высшее образование. Двое из персонала учебно-воспитательной части имели опыт преподавания более пяти лет, еще один более трех лет проработал воспитателем в пенитенциарной системе, двое других несколько лет занимались политпросвещением. Только двое были членами ВКП(б).

В распоряжении УВЧ находился небольшой клуб «емкостью до 80 чел.» и школьное помещение на 20 человек. Кроме инспекции мест заключения и ГУМЗ, работа велась с несколькими учреждениями и организациями.

1. ОНО Краснопресненского района (инструктирование политпросветработы инспектором Чайкиной);
2. районный ОДН (материальная поддержка букварями, тетрадями и карандашами);
3. райком ВКП(б) (согласование с Агитпропом райкома программы политграмоты для заключенных, отбор докладчиков и пр.);
4. правовая секция Краснопресненского райсовета (отправка людей для работы в УВЧ, организация юридической консультации членами Коллегии защитников, Прокуратуры и проч.).

Работу УВЧ условно можно разделить на 4 части: школьная работа, клубная работа, камерная работа, юридическая помощь заключенным.

Школьная работа

Школа неграмотных проводила занятия пять раз в неделю по 2 часа в день. Обучение строилось по аналитико-синтетической системе преподавания, по программе ВЧК ликбез с проработкой послебукварного периода по материалам кабинета МосГубПолитПросветРаботника. Школа малограмотных занималась четыре раза в неделю по 2 часа в день. Занятия проходили в форме бесед и кружковой работы при комплексной системе преподавания по программе Мосполитпросвета.

Текучесть состава заключенных персонал отмечал как трудность в работе, поскольку это не давало возможности доводить занятия до конца. Состав школ в течение трех месяцев обучения менялся не менее 10 раз.

Клубная работа

Ежедневно была открыта читальня. Ее пропускная способность до 60 человек в день. Здесь можно было почитать газеты, журналы, книги из библиотеки и передвижки ГубПолитПросвета, а также поиграть в политико-просветительские игры, шашки и шахматы. По своему содержанию книги большей частью беллетристического характера (80 %), были политического (12 %) и научного содержания (8 %). Учебно-воспитательная часть пыталась приобщить заключенных к чтению серьезных книг с помощью рекомендательных выставок, советами, а также беседами о прочитанном материале. При читальне работал кружок громкого чтения, охватывавший до 35 человек заключенных. Недочетом работы кружка считали недостаточную суточную пропускную способность.

Библиотека считалась самым слабым местом в работе УВЧ «по причине недостаточности, истрепанности и отсутствию пополнения».

Самым активным клубом был политкружок, которым руководил член правовой секции Краснопресненского райсовета. Здесь ставили революционные, агитационные и бытовые пьесы. Музыкальный и хоровой кружок использовал бытовую и революционную тематику. Большим успехом пользовались сибирские и малороссийские песни. В домзаке также работали шахматно-шашечный клуб, стенкоровский кружок.

Камерная работа

Она включала несколько направлений: инструктаж камерных культурников и наблюдение за проведением в жизнь возложенных на них обязанностей; чтение газет и их обсуждение; беседы на бытовые темы.

Юридическая помощь заключенным

В доме заключения работало юридическо-справочное бюро, выдававшее справки заключенным по бытовым вопросам. Проводились беседы по Исправительно-трудовому кодексу и по Уголовному кодексу.

Клиника в Арбатском отделении

Отделением Сретенского дома заключения был Арбатский домзак, где с 1923 года находилась клиника. В апреле 1926 года особым соглашением административного отдела Моссовета с Мосздравотделом утверждено положение о клинике, которым Арбатский арестный дом зафиксирован в качестве помещения клиники. Установлен порядок охраны заключенных, взаимоотношения и работа администрации арестного дома и заведующего клиникой, научно-исследовательская работа и порядок установления режима.

Режим заключенных устанавливался заведующим клиникой. Охрану отделения обеспечивал строевой состав из общего штата. Ежедневно назначался один ответственный дежурный из числа отделенных надзирателей, два надзирателя на посты и один в резерв. Отделенный надзиратель нес суточное дежурство, а остальные — восьмичасовое трехсменное. Снабжение продовольствием и необходимыми вещами производилось из Сретенского дома заключения.

Главной задачей клиники являлось всестороннее изучение личности правонарушителя по линии особенностей темперамента, влияющих на поведение, и по линии социально-бытовых условий, формирующих характер и обуславливающих антисоциальные реакции. Специалисты клиники проводили исследования, дополняя их обследованиями на дому и непрерывным наблюдением за заключенным, заносимым в особый дневник. О результатах изучения докладывали на конференции клиники.

Такое изучение личности правонарушителя представлялось реализацией глубоко индивидуализированного подхода к каждому заключенному, предусмотренного Исправительно-трудовым кодексом. Режим и наблюдение, как указано в документах, проводились «через исключительно преданных делу квалифицированных наблюдающих клиники, несущих 24-часовое дежурство».

В основу режима было положено общение между заключенными, поголовное трудовое начало, культработа и внимательное, тактичное отношение к каждому заключенному. Работа проводилась в мастерской клиники, в красном уголке стояла радиоустановка с громкоговорителем, издавалась стенгазета, силами заключенных ставились спектакли и концерты.

Контингент заключенных был весьма разнообразен, здесь находились представители всех видов преступности, в том числе рецидивисты. Несмотря на это, клиника производила впечатление образцового пенитенциарного учреждения. Ее неоднократно посещали экскурсии — представители научных и общественных организаций Москвы и провинции.

Жена Абакумова – заключенная Сретенской тюрьмы

По доносу начальника следственной части по особо важным делам МГБ СССР М. Д. Рюмина 12 июля 1951 года был арестован министр государственной безопасности Виктор Семенович Абакумов. Его обвинили в государственной измене, в препятствии разработке дела врачей и отправили в Сокольническую тюрьму («Матросскую тишину»), где он значился как заключенный № 15 (по другим источникам, его поместили в Лефортово).

На другой день была арестована его жена, Смирнова Антонина Николаевна, дочь известного гипнотизера Орнальдо (настоящее имя — Смирнов Николай Александрович). Она работала в отделе военно-морской разведки МГБ. Во время обыска у матери Антонины Николаевны нашли две книги, выпущенные для служебного пользования, о работе английской контрразведки и американского ФБР. Хранение подобной литературы, наравне с обвинениями в помощи мужу в его преступной деятельности, было поставлено ей в вину.

Смирнову с трехмесячным сыном Игорем отправили в Сретенскую тюрьму. Здесь они провели несколько лет. Их освободили в марте 1954 года, незадолго до расстрела Абакумова. В 1955 году Игорю было выдано новое свидетельство о рождении, где в графе «отец» стоял прочерк, а фамилия была изменена на материнскую — Смирнов. Впоследствии он стал крупным специалистом в области компьютерных психотехнологий.

Антонина Николаевна Абакумова с сыном Игорем. Фото: www.eg.ru/upimg/photo/197966.jpg

Антонина Николаевна Абакумова с сыном Игорем. Фото: 

Знаменский лагерь

Знаменский лагерь принудительных работ открыт не позднее 6 декабря 1920 года.  Находился он по адресу  3-й Знаменский переулок. Рядом со Сретенским арестным домом. Закрыт в сентябре 1922 года, не позднее 22 числа. После закрытия в его помещения – часть Сретенского арестного дома.

В течение первого года с момента своего основания лагерь переживал реорганизацию, а с 11 августа 1921 года был передан в распоряжение Управления милиции (ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 2а. Л. 74) и получил в качестве дополнительного караула 30 красноармейцев во «вновь открытый лагерь» (ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 30. Л. 180)

В том же 1921 году лагерь сменил нескольких комендантов: в феврале им был М. М. Тувим, в августе — И.(М.?)П. Заблотский (ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 4. Л. 21), в декабре — С. Г. Никонов (ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 26, Л. 13) Из других фигур в администрации упоминаются «товарищ Гридин» — «помощник коменданта по административной части» с 22 февраля 1921 года и «товарищ Черкез» — временно исполняющий обязанности завхоза лагеря 25 февраля 1921 года. (ГАРФ. Ф, Р4042. Оп. 1а. Д. 2а. Л. 49).

Некоторые подробности внутренней жизни лагеря известны нам из доклада одного из комендантов, М. П. Заблотского:

Лагерь находится в периоде организации, мастерских при лагере нет, не оборудуются за отсутствием помещений, нет ни бани, ни прачешной, задержка тоже за помещением; камеры заключенных в хор. состоянии; но при лагере нет ни сада, ни двора, и поэтому помещение это как тюрьма. Нет совершенно перевозочных средств, нет ни одной служебной пристройки, дрова хранятся прямо в коридорах. Нет погреба, цейхгауз не у места рядом с кухней и один на все предметы, тут же хлеб и тут же сапоги например.

ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 30. Л. 124

Разные источники за 1921 год дают разные цифры по количеству заключенных в лагере: в постановлении коллегии отдела управления Моссовета 12 января 1921 года Знаменский трудовой лагерь указан в общем списке как рассчитанный на 400–500 человек (ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 2б. Л. 183).

В докладе коменданта Заблотского указана другая, более реальная цифра – 250 «штатных мест». На момент обследования в Знаменском лагере находится 273 человека (227 мужчин и 46 женщин), из них 70 человек «в постоянных командировках с явкой в лагерь» и еще 72 «без явки» (то есть, очевидно, приписанных к лагерю, однако не проживающих на его территории). Четыре человека в отчете коменданта указаны как «больные» (ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 30. Л.124). Комендант требует для лагеря дополнительных помещений в связи с перенаселением: «из-за отсутствия помещений лагерь как без головы», в нем нет даже «околодка» (помещения для больных).

В то же время в третьем документе, обследовании от 29 мая 1921 года, в лагере находятся уже 335 человек (ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 32. Л. 263).

Как и в большинстве других московских лагерей, заключенные откомандировывались из Знаменского лагеря на принудительные работы. В официальном предупреждении коменданту Знаменского лагеря от Мосуправления говорится о «несвоевременном исполнении высылки  20  заключенных на Виндавский [совр. Рижский] вокзал для погрузки лесных материалов в  Сергиево-Посадский лагерь». (ГАРФ. Ф. Р4042. Оп. 1а. Д. 2а. Л. 71)

Пример дела заключенного Знаменского лагеря:

От 19 февр 1921
§ 5
Инспектора Управления Настая Э. К. за халатное отношение к служебным обязанностям, следствием чего 13-го сего февраля произошла пропажа вверенного хоз. отделом упр-я лошади — арестовать на 10 суток без исполнения служ об-тей.
Арест отбыть при Знаменском лагере с 22 сего февраля.

Млечин Л. КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы. М., 2011
Столяров К. Голгофа. М., 1991