Маршрут: площадь Маяковского (теперь — Триумфальная площадь) — по Садовому кольцу до Кудринской площади — по улице Герцена (теперь — Большая Никитская) до ЦДЛ (Большая Никитская, д. 53)

Весной 1965 года смогисты (члены общества СМОГ) Леонид Губанов и Владимир Батшев придумали демонстрацию в защиту искусства наподобие неосуществившейся демонстрации имажинистов в 1919 году. Был написан манифест, придуманы лозунги…

14 апреля 1965 года (в день смерти «горлопана революции») на Маяковской площади собрались смогисты (около 50 молодых людей образовали «Самое молодое общество гениев» (другие расшифровки — «Смелость, мысль, образ, глубина», «Сжатый миг отраженной гиперболы»). Они двинулись к Дому литераторов по Садовому кольцу, неся плакаты: «Мы будем быть»; «Оторвем от сталинского мундира медные пуговицы идей и тем»; «Будем ходить босыми и горячими»; «Лишим соцреализм девственности», «Искусство вне идеологий». Демонстрация носила в основном футуристический характер, но были и политические лозунги. Самый политизированный плакат — «Свободу Бродскому, Осипову, Нарице, Буковскому и другим».

По дороге сотрудники КГБ в штатском все время пытались порвать плакаты. Демонстранты дошли до Дома литераторов и вручили свою петицию. Целью смогистов было признание их независимой от Союза писателей организацией и предоставление помещения.

Анонимное письмо участника демонстрации:

Письмо неизвестного студента МГУ с описанием демонстрации СМОГ 14 апреля 1965 г. по Садовому кольцу в Москве^[1].
12 апреля в здании МГУ я нашел листовку, подписанную Центральным Комитетом СМОГ^[2], призывающую явиться на демонстрацию на площадь Маяковского. В течение 13 и 14 апреля на здании МГУ неоднократно появлялись афиши и приклеенные листовки того же содержания. Их срывали, но они появлялись снова. Среди студентов было много разговоров об этих листовках. Говорили, что они появлялись также в консерватории, в некоторых институтах, на здании библиотеки имени Ленина и на зданиях издательства «Правды» и «Молодой гвардии». Студенты говорили, что известных им СМОГистов, учащихся в МГУ, вызывали в деканат и предупреждали, что в случае их появления на площади Маяковского они будут исключены из университета. Поговаривали, что КГБ, МК КПСС, МК и ЦК ВЛКСМ знают о готовящейся демонстрации и отдали приказ ее разогнать.
Сговорившись с друзьями, мы решили идти на площадь порознь и встретиться там в 6 часов вечера. К этому времени на площади собралось около 200 человек, и все время подходили новые люди. Кто-то произнес короткую речь, но я не уловил ее содержание. В толпе говорили, что выступают члены ЦК СМОГа. Второй оратор^[3] прочел петицию, обращенную к Союзу писателей; в ней требовали признания СМОГа, свободы в пропаганде и агитации его идей, предоставления ему своего печатного органа и т. п. Какие-то молодые люди пытались помешать чтению и вырвали петицию из рук выступавшего, но возмущенные слушатели отобрали ее. Народу становилось все больше. На площади уже было около 900 человек, но, по-видимому, у организаторов что-то не ладилось. Кого-то ждали; говорили, что кто-то еще не пришел. Одним словом, получилось замешательство, которое стало передаваться толпе.
В это время на ступеньки памятника поднялся молодой человек и закричал: «Кто не трус, кому дорого русское искусство — за мной!». И он пошел сквозь толпу к Садовой. Большая часть толпы, — человек 300–350, — потянулись за ним. Другие остались у памятника, где началось чтение стихов. В толпе шныряли «поклонники в штатском». Они что-то нашептывали, грозили. Две милицейские машины с рупорами стали заглушать чтение, но толпа не расходилась. Мы с приятелем побежали догонять шествие. Из подошедшего троллейбуса выпрыгнула группа молодежи и примкнула к шествию. Идущие впереди крикнули: «Развернуть лозунги!». И действительно, над толпой поднялся трехметровый плакат, написанный на обоях: «Да здравствует левое искусство!». Не успели его пронести и ста метров, как из колонны подбежали какие-то два типа и ловко разорвали плакат.
«Вперед! — раздалось из головы колонны, — не отвечать на провокации»^[4]. Мы пошли дальше. Над толпой подняли другие лозунги: «Будем ходить босыми и горячими»^[5], «Оторвем от сталинского мундира медные пуговицы идей и тем»^[6], «Лишим соцреализм девственности»^[7], «Свободу Бродскому, Осипову, Нарице, Буковскому и другим», «Искусство вне идеологий», «Мы будем быть»^[8].
Переодетые чекисты и оперативники набрасывались на несущих плакаты, вырвали лозунги, пытались устроить драку, но толпа уже подошла к Дому литераторов. Поднявшись на ступеньки, кто-то снова прочел петицию. Двое вошли в Дом литераторов, а выйдя, сказали, что вручили копию петиции ответственному секретарю Московского отделения Союза писателей Ильину^[9]. В это время на читавшего петицию^[10] сзади набросились двое оперативников и столкнули его со ступенек вниз, где еще двое стали закручивать ему руки за спину. Ребята бросились ему на помощь, но оказалось, что подоспело много чекистов и оперативников. Многих тут же арестовали. Руководителю удалось вырваться, но чекисты сбили его с ног и, избивая, поволокли к машине.
«Кому дорого искусство, — помогите!», закричал он, отплевываясь кровью (ему разбили нос и губу). В ответ раздался дружный смех чекистов и их прихлебателей. Отбить его пыталась группа студентов МГУ, но безуспешно. Он отчаянно отбивался ногами и головой, но его тащило уже 6 человек. Его втолкнули в машину. Мы бросились к ней, пытались открыть, но нас оттащили. Машина с места рванула на третьей скорости и умчалась куда-то. Теперь отбивались мы. У Дома литераторов была свалка. Троллейбусы стояли. Вся улица Герцена была перегорожена дерущимися: с одной стороны — около 200 студентов, а с другой — около 100 человек чекистов, оперативников, дружинников, милиционеров и добровольцев из советских писателей. Около 200 человек в толпе были нейтральны: они стояли вокруг, шумели.
Нам удалось убежать. Не всем, но многим.
Через несколько дней был суд, но арестованным дали всего по несколько суток каталажки.
Шестерых СМОГистов исключили из МГУ^[11]. Многие попали под наблюдение. Но важен сам факт: впервые за последние 40 лет, именно впервые за 40 лет^[12], литературно-политическая демонстрация имела такой огромный резонанс в московском, да и не только в московском обществе…

16 января 1969 года двадцатилетний студент-историк Карлова университета Ян Палах совершил самосожжение на Вацлавской площади в Праге в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию. В день его похорон, 25 января, две студентки Московского университета, Ольга Иофе и Ирина Каплун (им обеим было по восемнадцать лет), вышли на площадь Маяковского с плакатом, на котором были написаны два лозунга: «Вечная память Яну Палаху» и «Свободу Чехословакии». Простояли на площади 10–15 минут и были задержаны «дружинниками» в штатском. Позже они были отпущены.