Места массовых расстрелов
Вводная статья
Бутырская тюрьма
Московский городской суд
Петровский парк
Расстрельный спецобъект «Коммунарка»
Спецобъект «Бутовский полигон»
Тюрьма и расстрельное помещение ВЧК-НКВД в Варсонофьевском
Петровский парк

Объекты на карте:

Петровский парк

Петровский парк

Адрес: г. Москва, Ленинградский пр., 36/14

Петровский парк — одно из первых мест расстрелов в годы Красного террора. 5 сентября 1918 года здесь публично казнили около 80 высших чиновников Российской империи. Известны воспоминания одного спасшегося — Дмитрия Сидорова.

Петровский парк. Фото: телеканал «Москва. Доверие»

Одним из первых мест массовых расстрелов, упомянутых в большевистской печати, был Петровский парк. 5 сентября 1918 года, сразу после объявления Красного террора, на этой территории московская ЧК провела публичный показательный расстрел заложников из представителей высшего чиновничества бывшей Российской империи. Всего было казнено до 80 человек. Среди прочих расстреляны бывшие министры внутренних дел Николай Маклаков и Алексей Хвостов, последний председатель Государственного совета Иван Щегловитов, протоиерей Иоанн Восторгов и др. Как вспоминал очевидец расстрела Сергей Кобяков, «расстреливали всех в Петровском парке. Казнь была совершена публично. Чекисты выкрикивали имена казнимых. Указывая на Щегловитова, они кричали: «Вот бывший царский министр, который всю жизнь проливал кровь рабочих и крестьян…»

Из воспоминаний подпоручика Дмитрия Сидорова: расстрел

«На допрос в трибунал», — вызывают меня и друзей. Садимся в грузовик.
Быстро мелькают улицы Москвы, быстро несутся, цепляясь за надежду, мои мысли. Но все кончено. Мы выезжаем за город. Петровский парк!
Уже ночь, тихая и ласковая. Взвод красноармейцев ждет нас. «К стенке». Целуемся. Идем. Темнеет высокая стена.
А все-таки подальше бы от этой стены. Я приседаю. Залп. Мы падаем. Подходит красноармеец. «Этот еще живой». Выстрел. Я вскакиваю и лечу по парку. Визг пуль, крики. Бегу. Что-то кольнуло ногу. Но ничего, пустяки! Ругань: «Эх вы, говорил — нужно вязать!»
Я бегу, тужурка у меня слетела, фуражка и один башмак тоже. Скорей к зданию дворца. Перелезаю через забор. Взбираюсь на чердак.
Внизу погоня. Налетели красноармейцы на парочку влюбленных, негодуют. Женский голос:
— Да я только с Петей вышла встретиться.
— А что по кустам прячетесь? — рычит красноармеец.
— Позвольте, товарищ, да я сам советский работник, — надрывается мужской голос.
— Работник, — злится красноармеец. — Ах, ты…
А мне, ей-богу, смешно. <…> Перевязываю рану платком. Утро моментальное, светлое. По лестнице шаги. Я умоляю ее: «Спасите!», но в глазах ее такой ужас: «Большевики кругом, беги…» Ну что ж. Я иду, пошатываясь, по парку, держась уединенных тропинок. И, конечно, нарываюсь на милиционера. «Вы кто такой?» и т. п. неуместные вопросы. Идем в комиссариат. А на душе странное спокойствие: «Ухлопаю его, и себе пулю в лоб».
Комиссар, очень симпатичный парень, посмотрел на меня:
— Что у Вас с ногой?
— Попал под трамвай…
Большевистская полиция глуповата — но у меня нет оснований предъявлять к ней за это претензии. Меня даже не осмотрели и отправили в больницу. Но что мне там было делать, как не выспаться, не купить на зашитые в брюках керенки у милейшего больничного сторожа кое-какую одежонку и, прочитав в «Известиях» свою фамилию в списке расстрелянных, не сесть в трамвай и поехать в одну гостеприимную русскую квартиру, откуда потом я скоро уехал на Юг…

Источники, литература, ссылки:
Красный террор в Москве: свидетельства очевидцев. М.: Айрис-пресс, 2010