Адрес: г. Москва, ул. Новокузнецкая, д. 27
26 октября 1932 года из Московской областной прокуратуры решением бюро МК ВКП(б) была выделена Московская городская прокуратура, получившая права самостоятельного ведомства постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 20 марта 1933 года.
До 1933 года прокуратура была единой для Москвы и Московской губернии (области). Постановлением ВЦИК и СНК СССР от 20 марта 1933 года была образована Московская городская прокуратура.
На Московскую городскую прокуратуру был возложен:
а) прокурорский надзор по г. Москве;
б) руководство работой районных прокуроров, которых к тому времени было уже десять;
в) надзор за местами заключения г. Москвы;
г) надзор за деятельностью органов милиции и других органов расследования на территории г. Москвы (надзор за органами ОГПУ осуществлялся Московской областной прокуратурой).
За руководство кадрами городской прокуратуры отвечала так же Мособлпрокуратура.
Первым прокурором города был назначен Филиппов Андрей Владимирович, ему было 28 лет. Биографы характеризуют его как «овеянного романтикой революции молодого интеллигента». С 1923 по 1931 год Филиппов работал в Мосгубпрокуратуре, начав с должности врид помощника прокурора по наблюдению за местами заключения и закончив заместителем прокурора области в 1931 году.
В своем отзыве о Филиппове старейший работник прокуратуры СССР Андрианов писал:
… Он был любимцем среди прокурорских работников города Москвы. Филиппов, не считаясь со своим слабым здоровьем, полностью отдавал себя работе. Он обладал светлым умом, чуткостью и отзывчивостью, часто выступал на ответсвенных процессах, вел непримиримую борьбу с уголовной преступностью и умело руководил работой районных прокуроров, был беспощаден к разгильдяйству и прочим аморальным проявлениям, пресекая их в корне.
Астафьев
Н.П. Записки прокурора. М.: Буки Веди, 2013. с.170–171
После неожиданной смерти прокурора МО Гребнева 20 августа 1936 года Филиппов был назначен по совместительству прокурором Московской области.
В результате осуждения указанных планов по моему настоянию было принято решение террористический акт совершить на Ильинке у Карунинской площади. Здесь, как нам казалось, наиболее удобно совершить террористический акт над Сталиным, потому что улица узкая, на ней всегда много машин, ход их медленный, к тому же прилегающие переулки и проходные дворы дают возможность в минуту замешательства в связи с выстрелом скрыться. Здесь же находится здание Наркомюста. Оно дает возможность участникам организации иметь надлежащий предлог для стоянки и постоянной ходьбе на этом участке для наблюдения за машиной Сталина...Вопрос: Расскажите, каким образом вы, работая прокурором г. Москвы и области, противодействовали разгрому врагов народа и сочетали это с требованиями конспирации?Ответ: В начале 1936 года от Уханова на квартире у Ягоды я получил директиву всячески противодействовать разгрому троцкистского, правого и иного контрреволюционного подполья. В соответствии с указанной директивой я уничтожал заявления граждан, разоблачающих деятельность троцкистов, правых и иных контрреволюционеров. <…> По целому ряду дел троцкистов и правых, придираясь к материалам следствия, я умышленно переквалифицировал эти дела и тем самым смазывал их. Я умышленно задерживал санкции на аресты троцкистов и правых. Зная справедливость требований об аресте троцкистов или правого участника нашей организации, я по формальным соображениям не давал санкции на арест. Я предупреждал о предполагаемых арестах участников нашей организации и тем самым давал возможность участникам организации уничтожать, скрывать материалы, уличавшие их в принадлежности к нашей организации.
В январе 1938 года меня ввели в камеру Лефортовской тюрьмы, там находился Андрей Филиппов, прокурор города Москвы, о котором я слышал много положительного… Приблизительно через два дня Филиппов был вызван ночью на допрос. С допроса его привели под руки надзиратели. Он был в полусознании. Филиппов рассказал, что в течение всего допроса его избивали, и когда он снял рубашку, я увидел его спину, имевшую вид сплошного кровоподтека. В дальнейшем Филиппов также подвергался избиениям, и не один раз его приводили надзиратели, поддерживая руками, и клали на койку. Филиппов, когда мы поближе познакомились, говорил, что некоторые работники НКВД сводят с ним счеты. В результате побоев и ночных допросов Филиппов стал больным и слабым человеком, совершенно пал духом и говорил: «Ничего из моего сопротивления не выйдет, живым они меня не выпустят».